Легенда о Великом Комбинаторе,
или Почему в Шанхае ничего не случилось
Происхождение легенды
В истории создания "Двенадцати стульев", описанной мемуаристами и многократно
пересказанной литературоведами, вымысел практически неотделим от фактов, реальность -- от
мистификации.
Известно, правда, что будущие соавторы, земляки-одесситы, оказались в Москве не позже 1923
года. Поэт и журналист Илья Арнольдович Файнзильберг (1897--1937) взял псевдоним Ильф еще в
Одессе, а вот бывший сотрудник одесского уголовного розыска Евгений Петрович Катаев (1903--1942)
свой псевдоним -- Петров -- выбрал, вероятно, сменив профессию. С 1926 года он вместе с Ильфом
работал в газете "Гудок", издававшейся Центральным комитетом профессионального союза рабочих
железнодорожного транспорта СССР.
В "Гудке" работал и Валентин Петрович Катаев (1897--1986), брат Петрова, друг Ильфа,
приехавший в Москву несколько раньше. Он в отличие от брата и друга успел к 1927 году стать
литературной знаменитостью: печатал прозу в центральных журналах, пьесу его ставил МХАТ, собрание
сочинений готовило к выпуску одно из крупнейших издательств -- "Земля и фабрика".
Если верить мемуарным свидетельствам, сюжет романа и саму идею соавторства Ильфу и Петрову
предложил Катаев. По его плану работать надлежало втроем: Ильф с Петровым начерно пишут роман,
Катаев правит готовые главы "рукою мастера", при этом литературные "негры" не остаются
безымянными -- на обложку выносятся три фамилии. Обосновывалось предложение довольно
убедительно: Катаев очень популярен, его рукописи у издателей нарасхват, тут бы и зарабатывать как
можно больше, сюжетов хватает, но преуспевающему прозаику не хватает времени, чтоб реализовать все
планы, а брату и другу поддержка не повредит. И вот не позднее сентября 1927 года Ильф с Петровым
начинают писать "Двенадцать стульев". Через месяц первая из трех частей романа готова, ее
представляют на суд Катаева, однако тот неожиданно отказывается от соавторства, заявив, что "рука
мастера" не нужна -- сами справились. После чего соавторы по-прежнему пишут вдвоем -- днем и ночью,
азартно, как говорится, запойно, не щадя себя. Наконец в январе 1928 года роман завершен, и с января же
по июль он публикуется в иллюстрированном ежемесячнике "30 дней".
Так ли все происходило, нет ли -- трудно сказать. Ясно только, что при упомянутых сроках вопрос
о месте и времени публикации решался если и не до начала работы, то уж во всяком случае задолго до ее
завершения. В самом деле, материалы, составившие январский номер, как водится, были загодя
прочитаны руководством журнала, подготовлены к типографскому набору, набраны, сверстаны, сданы на
проверку редакторам и корректорам, вновь отправлены в типографию и т. п. На подобные процедуры -- по
тогдашней журнальной технологии -- тратилось не менее двух-трех недель. И художнику-иллюстратору,
кстати, не менее пары недель нужно было. Да еще и разрешение цензуры надлежало получить, что тоже
времени требует. Значит, решение о публикации романа принималось редакцией журнала отнюдь не в
январе 1928 года, когда работа над рукописью была завершена, а не позднее октября--ноября 1927 года.
Переговоры же, надо полагать, велись еще раньше.
С учетом этих обстоятельств понятно, что подаренным сюжетом вклад Катаева далеко не
исчерпывался. В качестве литературной знаменитости брат Петрова и друг Ильфа стал, так сказать,
гарантом: без катаевского имени соавторы вряд ли получили бы "кредит доверия", ненаписанный или, как
минимум, недописанный роман не попал бы заблаговременно в планы столичного журнала, рукопись не
принимали бы там по частям. И не печатали бы роман в таком объеме: все же публикация в семи
номерах -- случай экстраординарный для иллюстрированного ежемесячника.
Разумеется, издание тоже было выбрано не наугад. В журнале "30 дней" соавторы могли
рассчитывать не только на литературную репутацию Катаева, но и на помощь знакомых. Об одном из них,
популярном еще в предреволюционную пору журналисте Василии Александровиче Регинине (1883-1952),
заведующем редакцией, о его причастности к созданию романа мемуаристы и литературоведы
иногда упоминали, другой же, бывший акмеист Владимир Иванович Нарбут (1888--1938), ответственный
(т. е. главный) редактор, остался как бы в тени. Между тем их дружеские связи с авторами романа и
Катаевым-старшим были давними и прочными. Регинин организовывал советскую печать в Одессе после
гражданской войны и, как известно, еще тогда приятельствовал чуть ли не со всеми местными
литераторами, а Нарбут, сделавший при Советской власти стремительную карьеру, к лету 1920 года стал в
Одессе полновластным хозяином ЮгРоста -- Южного отделения Российского телеграфного агентства,
Стр.1