Получилось так, что еще с довоенных времен, с детства, я интересовался ядерной физикой, возможностью получения и использования атомной энергии. <...> В этой заинтересованности большую роль сыграл мой отец, а также научно-популярная литература. <...> Особенно публикации 1939 и 1940 гг., когда в таком популярном журнале, как «Техника – молодежи», появились статьи об открытии нашими учеными, Флеровым и Петржаком, самопроизвольного деления урана. <...> Помню статью с рассказом, как Курчатов руководил этой работой и был наставником молодых исследователей. <...> В те же годы в одной из газетных статьей сообщалось о возможности использования урана-235 как делящегося материала для атомной энергетики и строительства реакторов. <...> Как раз в это время в «Литературной газете» появилась статья некоего Львова «Туман неопределенности в физике». <...> Как стало известно позднее, не произошло потому, что решительно против выступил И. В. Курчатов, утверждая: квантовая механика и теория относительности — основа атомной науки и создаваемой атомной бомбы. <...> По окончании университета я за Ленинград не держался и после небольшой перипетии в 1951 г. попал в Саров, к Я. Б. Зельдовичу и Д. А. Франк-Каменецкому. <...> В то время в Сарове работали Н. Н. Боголюбов, И. Е. Тамм, А. Д. Сахаров. <...> Кстати сказать, именно в этот период приехало на «объект» много молодых специалистов — как теоретиков, так и экспериментаторов: Ю. Н. Бабаев, Л. П. Феоктистов, А. И. Павловский и другие. <...> На меня Курчатов производил большое впечатление и вопросами, и осанкой, и тем, как он держался, сразу располагая к себе, с каким вниманием прислушивался к тому, что говорили физики — ФранкКаменецкий, Зельдович, Сахаров, Тамм, Боголюбов. <...> Никогда и в мыслях у меня не было, что жить ему остается менее 10 лет. <...> Когда 12 августа 1953 г. успешно прошли испытания сахаровской «слойки», перед нами была поставлена задача увеличить ее мощность до мегатонного уровня. <...> В этот период созданная ранее режимом искусственная преграда <...>