Поделовому пришли на работу, сделали свое дело и, попрощав шись, ушли, забрав свое имущество. <...> Подходит десятая годовщина моей высылки, и ожив ляются картины этих страшных изнури тельных последних лет перед тем. <...> И пере бираем мы с Алей: ведь без Ваших покрови тельства и поддержек я бы тех лет просто бы не выдержал, свалился, ведь си лы были уже близки к исходу… <...> Ведь я у Вас написал больше половины «Августа», да и значительную часть «Октября», и Вы с тактом берегли мое одиночество, даже не рассказывали о нарастающих стеснениях и злобных придирках к Вам. <...> В общем, Вы создали мне условия, о которых я в СССР и мечтать не мог. <...> Этих потерь мои никакие благодарности не покроют, только и можно черпать твердость в об щей обреченности судеб в этом веке — и что не до конца Господь нас накажет. <...> 9.2.84 «КРОХОТКИ» А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА Это чисто солженицынский жанр — «крохотки», прозаические миниатюры — своего рода маленькие эссе, можно назвать их и притчами, а можно и стихотворениями в прозе. <...> Приводим одну такую «крохотку» — об угличском колоколе времен царевича Дмитрия, и, конечно, не только о колоколе. <...> КОЛОКОЛ УГЛИЧА Кто из нас не наслышан об этом колоко ле, в диковинное наказание лишенном и языка и одной проушины, чтоб никогда уже не висел в колокольном достоинстве; мало того — битом плетьми, а еще и сосланном за 22 две тысячи верст, в Тобольск, на колымаге, — и во всю, и во всю эту даль не лошади вез ли заклятую клажу, но тянули на себе нака занные угличане — сверх тех двухсот, уже казненных за растерзанье государевых лю дей (убийц малого царевича), и тех — с язы ками урезанными, дабы не изъясняли по своему происшедшее в городе. <...> Возвращаясь Сибирью, пересекся я в То больском кремле с опустелым следом изг нанника — в часовенкеодиночке, где отбы вал он свой тристалетний срок, пока не был помилован к возврату. <...> А вот — я и в Угли че, в храме Дмитриянакрови. <...> И колокол, хоть и двадцатипудовый, а всего <...>