» О Наталье Трауберг О Наталье Трауберг, я уверен, будут писать многие. <...> Вот и моя денежка в общую копилку памяти. <...> Каждое общение с ней становилось главным музыкальным акцентом дня, — стоило только услышать ее голос, ее речи, обещающие — сегодня и всегда — какуюто непремен ную радость. <...> Познакомились мы с Натальей Леонидовной в середине 80х годов. <...> Все нача лось с просьбы перевести поэтические тексты из романов Честертона и других вещей, которые она готовила к печати. <...> В частности, я перевел вступление к роману «Человек, который был Четвергом», коечто из «Перелетного кабака» (песня Квудля). <...> Наталья Леонидовна (впрочем, она сразу попросила меня звать ее Наташей) очень любила эту легенду. <...> Конечно, я видел и аскетизм ее, и упорное трудолюбие — она была главной добытчицей в семье, зарабатывая не только на детей, но и на внуков переводом романов с испанского, итальянского и английского. <...> Только раз нам с ней это реально удалось, но зато сколько раз мы обсуждали в мечтательном плане: мол, а не закатиться ли нам снова в ЦДЛ поесть той самой дивной рыбки? <...> В обстановке квартиры я не запомнил ничего необычайного: просто, скромно донельзя; за исключением единственной роскоши — чудесного портрета на стене (кисти Валентины Ходасевич, племянницы поэта), с которого глядела одиннадцатилетняя Наташа, загорелая девочка с пронзительно синими гла зами. <...> Два предмета очевидны: это ее любимцы Герберт Кит Честертон и Клайв С. <...> Льюиса — не только знаменитые сказки о Нарнии, но роман «Мерзей шая мощь», и христиансконравственные книги в разных жанрах. <...> Все это она переве ла еще до перестройки, когда Льюис фактически был под запретом, перевела не для печати, а для друзей. <...> И хватило же охоты и сил — при такой загрузке переводами ради хлеба насущного! <...> То же самое с трактатами Честертона, остроумнейшего эссеиста, веселого поэта и строгого христианского мыслителя. <...> Трауберг (как и меня; и это нас сближало). <...> Не знаю, но она любила <...>