Нация и мир Манана Думбадзе Папа, который остался по ту сторону решетки С грузинского. <...> Перевод Владимира Маловичко — Эй, вы, глупые дурочки, сколько можно повторять: пока я жива, а вы можете писать, спрашивайте меня и записывайте! <...> Неужели вы не видите, что все, кому не лень, лихорадочно строчат «мемуары» о вашем отце и одному Богу и мне известно, правда это или нет! — до сегодняшнего дня причитает мама, вразумляя меня и Кетино. <...> Хотя, когда я гляжу на нее, у меня перед глазами всегда возникает полный тайн бессмертный образ Урсулы из Гарсии Маркеса. <...> Надо сказать, что мамины упреки не совсем справедливы, так как я написала не один очерк об отце, несмотря на то, что папа, по моему мнению, исчерпывающе изложил свою биографию в своих произведениях, и не обязательно добавлять к этому что-либо еще, особенно дочерям. <...> Но на днях мне позвонили из телепрограммы «Профиль» и сказали, что хотят отметить день рождения спектакля и фильма «Белые флаги». <...> Мама вот уже несколько лет отказывается от участия в телепередачах. <...> Значит, мне предстоит идти одной и в одиночку выступать наряду с видными деятелями культуры и искусства. <...> Прибавьте к этому, что слушатель и зритель воспринимает меня как свидетеля и очевидца тюремного периода жизни моего отца — немногие отдают себе отчет в том, что мне тогда было два с половиной года. <...> И вот исполнилась мечта моей мамы: я взяла блокнот, авторучку и явилась к ней записывать «показания». <...> — Ну-ка расскажи, что такого произошло тогда в ресторане «Гемо», что не описано в «Белых флагах»? <...> Папа, который остался по ту сторону решетки — А четырнадцатого сентября он скончался, и четырнадцатого октября мы расписались. <...> — А откуда он знал Ростома Бараташвили (по книге — Ростом Амилахвари)? <...> В период репрессий отца Нодара расстреляли, мать выслали в Казахстан. <...> А через некоторое время Нодар переехал к деду в Гурию. <...> Так что до начала студенческого периода Ростом и папа не виделись. <...> Они были друзьями Ростома <...>