Ф.М. Достоевский
Домовой
Ф.М. Достоевский. Полное собрание сочинений. Том II
Текст подготовили и примечания составили Н.М. Перлина, Н. Н. Соломина
OCR Бычков М. Н.
...-- Да как же, Астафий Иванович, ты, {Далее было начато: домово<го>} такой храбрый человек,
домового видел?.. Что ж это, брат, за история?
-- То есть видеть-то, но правде, не видал, сударь, -- заметил Астафий Иванович, поставив свой
стакан на стол и утерев платком нот с лица. -- Глаз человеческий его никогда не увидит, как старые бабы
да кучера-мошенники говорят; а слышать слышал его. Проказил, сударь, и он надо мной.
-- Да что ты, не смеешься, Астафий Иванович; после твоего уж и я, пожалуй, начну домовым
верить.
-- Какой тут смех, сударь, -- отвечал улыбнувшись Астафий Иванович. -- А впрочем, история была
совсем не смешливая. Это было, сударь, лет тому десять, а может и боле, назад. Я еще был молоденек.
Случись, сударь, мне на одном месте заболеть. Я тогда на фабрике жил, экономским помощником. Ну, и
вышел в больницу. Лежал я там месяца три; да наскучило. Как стал мало-мальски оправляться,
прикинулся совсем здоровым, лекаря обманул и выписался. Сунулся было на фабрику; а фабрика-то и
сгори без меня; только черные стены нашел; да и фабрикант в Москву на целый год выехал. Ну, места нет.
Сосчитался с деньжонками -- вижу, с бережью еще на три месяца хватит. Да руки есть, думаю; начну-ка
платье на господ чиновников строить. Да не расчелся я хорошо. Время-то {Далее было начато; судар<ь>}
было на ту пору раннее, весеннее, холодное. Ветры дули такие, -- ну, известно, Петербург! А я вдобавок
совсем еще нездоров, еле на ногах стою. Думаю: угораздит еще меня как-нибудь простудиться; вот
одолжусь-то! Хорошо еще, что одежа была знатная, теплая. Бараний тулуп славный был; это Эмиль
Вильмович, братец хозяйской, когда еще из Саратова приезжали, мне подарили. Наконец отыскал
квартиренку, в Коломне нашел. Смотрю: указывает дворник в деревянной избушке, в светелке, наверху,
угол, говорит, отдается. Э, говорю, да тут и приют нашинскому человеку, особенно как в кармане {Далее
было начато: пу<сто>} дыра завелась. Вхожу: квартира вся из одной комнаты, и живут в ней хозяева,
муж да жена, да детей человек пять небось, -- всё мал мала меньше. Мне-то за перегородкой пришлось.
Начал толковать с хозяином да вижу: чудной такой, словно не понимает меня. Я к хозяйке: и та тоже
женщина {Далее было начато: проста<я>} совсем простая, невинная; так на вид лет тридцати пяти будет.
Сдала мне угол, т. е. всё, {Было: всю} что было комнаты за перегородкой, и лежанка {Было: печка} тут, и
за всё за это два с полтиной в месяц пришлось. Знатно, думаю, и переехал.
Весь-то следующий день я на лежанке лежал, совсем разломало, и уж бредить начал, и как будто
впросонках слышу, что в хозяйской комнате делается. А доселева я и разглядеть моих хозяев не успел
хорошенько. {Вместо: не успел хорошенько - было: хорошенько не мог} И узнал в тот день спросонья,
что дети больны, что дворник за квартиру деньги спрашивать приходил да что есть какой-то Клим
Федорыч, благодетельный человек. На второе утро вышел я дельце справить одно. Ан тот Федорович,
{Было: Прохор Степанович} княжеский камардин, место обещались найти; {Далее было: справиться}
приказал побывать к себе справиться. Уж я, сударь, шел назад по Сенной, как вдруг, вижу, человек подле
меня бежит, увязался за мной. И такой странный человек: длинный сам такой, нескладный, сухой и,
несмотря на дождь и время холодное, в одном фраке идет и со мной всё говорит, да такое нескладное, что
я и понять не могу. Спрашиваю, чего тебе, добрый человек? Смотрю ему в лицо, да ба! что-то знакомое и
недавнушко видел. Глаза у него красные, заплывшие, пухлые, наветрило в них, губа нижняя толстая,
отвислая -- такой глупый вид!.. Ах, думаю, вспомнил, да ведь это хозяин мой новый, вот не узнал. Начал я
его допрашивать -- ну, ничего не понимаю; догадался только, что он в Медицинскую академию, что ли,
куда-то ходил, что глаза у него разболелись, что шинель он с плеч среди бела дня потерял да что Клим
Федорович бумагу дать изволили. Смотрю, наконец: совсем шатается, идти не может, бедный человек; а
увязался за мной затем, что меня признал. Довел я его; жена так и ахнула. Уж он больной совсем,
обессилен и говорить здраво не может, одурел совсем. Положили мы его под образа. Он всё стонет да
кричит про Клим Федорыча.
И узнал я, сударь, потом от хозяйки всю их историю. Жили они до тех пор в Обломове-городе,
губернском. Он-то в писцах, что ли, был каких, -- растолковать мне она не умела хорошо. Только узнал,
Стр.1