Ф.М. Достоевский
ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ
Ежемесячное издание Год III. Единственный выпуск на 1880 год.
АВГУСТ
---------------------------------------------------------------------------------Оригинал
находится на страницах "Чернильницы"
---------------------------------------------------------------------------------ГЛАВА
ПЕРВАЯ
ОБЪЯСНИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ПО ПОВОДУ ПЕЧАТАЕМОЙ НИЖЕ РЕЧИ О ПУШКИНЕ
Речь моя о Пушкине и о значении его, помещаемая ниже и составляющая основу содержания настоящего
выпуска "Дневника писателя" (единственного выпуска за 1880 год [Издание "Дневника писателя"
надеюсь возобновить в будущем 1881 году, если позволит мое здоровье.]), была произнесена 8 июня сего
года в торжественном заседании Общества любителей российской словесности, при многочисленной
публике, и произвела значительное впечатление. Иван Сергеевич Аксаков, сказавший тут же о себе, что
его считают все как бы предводителем славянофилов, заявил с кафедры, что моя речь "составляет
событие". Не для похвальбы вспоминаю это теперь, а для того, чтобы заявить вот что: если моя речь
составляет событие, то только с одной и единственной точки зрения, которую обозначу ниже. Для сего и
пишу это предисловие. Собственно же в речи моей я хотел обозначить лишь следующие четыре пункта в
значении Пушкина для России.
1) То, что Пушкин первый своим глубоко прозорливым и гениальным умом и чисто русским сердцем
своим отыскал и отметил главнейшее и болезненное явление нашего интеллигентного, исторически
оторванного от почвы общества, возвысившегося над народом. Он отметил и выпукло поставил перед
нами отрицательный тип наш, человека, беспокоящегося и не примиряющегося, в родную почву и в
родные силы ее не верующего, Россию и себя самого (то есть свое же общество, свой же интеллигентный
слой, возникший над родной почвой нашей) в конце концов отрицающего, делать с другими не
желающего и искренно страдающего. Алеко и Онегин породили потом множество подобных себе в
нашей художественной литературе. За ними выступили Печорины, Чичиковы, Рудины и Лаврецкие,
Болконские (в "Войне и мире" Льва Толстого) и множество других, уже появлением своим
засвидетельствовавшие о правде первоначально данной мысли Пушкиным. Ему честь и слава, его
громадному уму и гению, отметившему самую больную язву составившегося у нас после великой
петровской реформы общества. Его искусному диагнозу мы обязаны обозначением и распознанием
болезни нашей, и он же, он первый, дал и утешение: ибо он же дал и великую надежду, что болезнь эта
не смертельна и что русское общество может быть излечено, может вновь обновиться и воскреснуть,
если присоединится к правде народной, ибо
2) Он первый (именно первый, а до него никто) дал нам художественные типы красоты русской,
вышедшей прямо из духа русского, обретавшейся в народной правде, в почве нашей, и им в ней
отысканные. Свидетельствуют о том типы Татьяны, женщины совершенно русской, уберегшей себя от
наносной лжи, типы исторические, как, например, Инок и другие в "Борисе Годунове", типы бытовые,
как в "Капитанской дочке" и во множестве других образов, мелькающих в его стихотворениях, в
рассказах, в записках, даже в "Истории Пугачевского бунта". Главное же, что надо особенно
подчеркнуть, - это то, что все эти типы положительной красоты человека русского и души его взяты
всецело из народного духа. Тут уже надобно говорить всю правду: не в нынешней нашей цивилизации,
не в "европейском" так называемом образовании (которого у нас, к слову сказать, никогда и не было), не
в уродливостях внешне усвоенных европейских идей и форм указал Пушкин эту красоту, а единственно
в народном духе нашел ее, и только в нем. Таким образом, повторяю, обозначив болезнь, дал и великую
надежду: "Уверуйте в дух народный и от него единого ждите спасения и будете спасены". Вникнув в
Пушкина, не сделать такого вывода невозможно.
Стр.1