Теория познания (история, школы и направления)

Работа представляет собой анализ трансформации натуралистической эволюционной научно-исследовательской программы когнитивных исследований. Эволюционный подход хотя и не стал общепризнанной теорией, но продолжает оставаться важным мировоззренческим, организующим и структурирующим принципом. Противоречия, обнаруженные в биологической теории эволюции и при попытке переноса ее положений на эволюцию когнитивных способностей, мотивировали исследователей не к отказу от эволюционной парадигмы, а к рассмотрению ее в контексте диалектической методологии.

В монографии предлагается комплексный трансдисциплинарный подход к ключевой для гуманитарных наук проблеме смыслооборазования и интерпретации. Систематически прослежена связь между смыслообразованием, текстуализацией и контекстами социально-культурных практик. Синтез этих аспектов реализуется в предлагаемой концепции прагмасемантики, как новом направлении в философии языка и общем языкознании. Прагмасемантика определяется как каскад интерфейсов взаимодействия знаковой системы, мира и контекста социальной практики. В этом взаимодействии осуществляются, с одной стороны, семиозис — рекурсивные семиотические отношения референции и интерпретации, а с другой — процессы контекстуализации текста. Тем самым, создается многоуровневая система смысловых отношений, идентифицируемых как различные типы значений. При этом подчеркивается роль субъектности, семиотической по своей природе системы рефлексивного самоописания, апофатически открытой к самодополнению и саморазвитию, которая выполняет роль универсального интерфейса, обеспечивающего смену и взаимодействие контекстов социально-культурных практик.

В монографии рассматриваются проблемы смысла, текста и интерпретации в их социальном и коммуникативном контекстах. Предложенный трансдисциплинарный динамический подход сделал возможным описание в рамках единой теории различных проявлений человеческой деятельности, связанных с осмыслением мира, коммуникацией и социальным взаимодействием, и позволил по-новому осмыслить проблемы текста и дискурса, перевода и смыслопорождения. Представленные модели стеореометрической семантики и глубокой семиотики позволяют выявить связь между языковыми и социокультурными смысловыми структурами и расширить пространство контекстных измерений семантического анализа. Авторами предложено оригинальное решение проблемы множественной референции знака и текста с учетом ценностно-нормативной модели нарративного смыслообразования, и тем самым намечены перспективы развития социальной герменевтики текстов. Теоретические построения подкрепляются анализом конкретных практик порождения и интерпретации смысловых ансамблей.

В настоящем издании рассматриваются основные проблемы философии познания, делается акцент на специфику познания в информационную эпоху. В учебном пособии приводятся контрольные вопросы, список основных и дополнительных источников для изучения рассматриваемых вопросов, практические задания.

Монография входит в серию изданий сектора междисциплинарных проблем научно-технического развития по мегатеме Института философии РАН «Наука, человек и перспективы техногенной цивилизации». Издание на этот раз ориентировано на философско-методологическое осмысление феномена глобального цивилизационного Макросдвига XXI века, что проблематизируется в материалах Круглого стола, открывающего монографию. Исследуются генезис, онтологические, исторические и метафизические основания глобального кризиса, его сингулярный характер. Анализируются возможности расширенно-средового толкования экологии трансформаций техно-антропо-сферы, которая рассмотрена с позиции человекомерной постнеклассической фазы эволюции научно-технического развития. Намечены контуры науки будущего, удерживающие связь времен, но и включающие проблематику цифровизации, искусственного интеллекта, возрастающей сложности, когнитивных и ценностных изменений, а также стремящиеся сохранить целостное представление о человеке и его устремленности на достижении Истины и Блага. Убедительно на конкретных сюжетах показаны возможности холистической методологии, открытого синтетического мышления с учетом тонкой нюансировки природы человеческого сознания и мирочувствования в многообразии их проявлений. Монография имеет как теоретическую, так и практическую направленность изложенных результатов на актуализацию и использование гуманитарной, социально-этической экспертизы научных проектов и инноваций, а также стратегического прогнозирования и принятия решений.

В данной монографии анализируются мировоззренческие и методологические программы, смена познавательных парадигм, когнитивных задач и ценностных установок. С расширением поля рациональности, признанием значимости социокультурного, антропологического и эволюционного подходов в научном познании на передний план теоретико-познавательных исследований выходят когнитивно-волевые аспекты теоретико-познавательных исследований на фоне формирования полинарности познавательных моделей. Автор раскрывает меру и степень человеческого присутствия в научном познании, без потери статуса научности, на фоне интерпретации феномена человекомерности постнеклассической науки. Анализируется включенность в когнитивные процессы ценностно-мировоззренческих компонентов, выполнение ими не только функций регулирующих принципов, но и функций внутренних факторов развития науки. Автор представил конвенционализм как методологическую рефлексию попыток синтеза человекомерности процесса научного познания с требованиями научности к построению теоретических концепций. Именно данный подход наиболее адекватен положению дел в современном научном познании.

В данной монографии анализируются мировоззренческие и методологические программы, смена познавательных парадигм, когнитивных задач и ценностных установок. С расширением поля рациональности, признанием значимости социокультурного, антропологического и эволюционного подходов в научном познании на передний план теоретико-познавательных исследований выходят когнитивно-волевые аспекты теоретико-познавательных исследований на фоне формирования полинарности познавательных моделей. Автор раскрывает меру и степень человеческого присутствия в научном познании, без потери статуса научности, на фоне интерпретации феномена человекомерности постнеклассической науки. Анализируется включенность в когнитивные процессы ценностно-мировоззренческих компонентов, выполнение ими не только функций регулирующих принципов, но и функций внутренних факторов развития науки. Автор представил конвенционализм как методологическую рефлексию попыток синтеза человекомерности процесса научного познания с требованиями научности к построению теоретических концепций. Именно данный подход наиболее адекватен положению дел в современном научном познании.

Прямо сейчас человечество достигает новых высот научного понимания — и в тоже время, кажется, постепенно сходит с ума. Почему вид, меньше чем за год разработавший вакцины против ковида, погряз в фальшивых новостях, медицинском шарлатанстве и теориях заговора? Пинкер сразу отказывается от циничного клише, гласящего, что человек попросту нерационален — что это вечный троглодит, готовый среагировать на льва в траве ворохом предрассудков, слепых пятен, ложных умозаключений и иллюзий. В конце концов, это мы смогли открыть законы природы, преобразить планету, продлить и обогатить свою собственную жизнь и (не в последнюю очередь) вывести правила рациональности. На самом деле наш разум приспособлен не к одной только саванне плейстоценовой эпохи. Он прекрасно справляется везде, где не решаются научные или технологические вопросы, а люди, собственно, редко сталкиваются с чем-то подобным. Но они, увы, не умеют в полной мере пользоваться инструментами познания, которые сами и выработали за последние тысячелетия: логикой, критическим мышлением, теорией вероятности, представлениями о корреляции и причинности, а также оптимальными способами уточнять мнения и проводить в жизнь принятые решения — как в одиночку, так и коллективно. Этим инструментам не обучают в рамках типичных образовательных программ, и о них никогда до сих пор не рассказывали доходчиво в одной книге.

В пособии рассматриваются общенаучные вопросы, раскрывающие суть научной картины мира и наукометрии, а также порядок подготовки к публикации научных трудов и сообщений. Кратко изложены такие темы, как философия науки, особенности и формы научного познания, основные этапы получения научного знания. Отдельные разделы посвящены истории техносферной безопасности как науки и учебной дисциплины, включающей в себя безопасность жизнедеятельности, охрану труда и экологические вопросы.

Работа посвящена онтологическим и гносеологическим аспектам исследования дискурса. Дискурсом можно назвать процесс предметного мышления, коммуникации и действий, в котором мы участвуем автоматически, не являясь субъектом этого процесса. Дискурсом называют «текст в тексте», «язык в языке», т.е. деятельность, возникшую как следствие или побочный продукт другой деятельности, которая может быть созидательной, нейтральной или разрушительной для первичной, основной деятельности. Дискурс — это ментальная волна, в форме которой выражается внимание человека к какому-либо феномену его жизни, а в содержании — когнитивное отношение к этому феномену. Одновременно, это волна актуальности (популярности) феномена в социальной жизни людей и осмысление его в социальном интеллекте.

В книге представлены статьи одного из ведущих отечественных специалистов в области философии и методологии науки, опубликованные в российских и зарубежных журналах. В них раскрывается содержание новых философских концепций, разработанных автором: позитивно-диалектическая парадигма философии науки, уровневая методология научного познания, консенсуальная концепция научной истины. Сборник состоит из семи тематических разделов: базовые принципы и категории философии, концепции философии науки, онтология современной науки, природа и структура научного знания, методология науки, научная истина и ее критерии, аксиология и праксиология науки.

В данной монографии анализируются мировоззренческие и методологические программы, смена познавательных парадигм, когнитивных задач и ценностных установок. С расширением поля рациональности, признанием значимости социокультурного, антропологического и эволюционного подходов в научном познании на передний план выходят когнитивно-волевые аспекты теоретико-познавательных исследований на фоне формирования полинарности познавательных моделей. Автор раскрывает меру и степень человеческого присутствия в научном познании без потери статуса научности, на фоне интерпретации феномена человекомерности постнеклассической науки. Анализируется включенность в когнитивные процессы ценностно-мировоззренческих компонентов, выполнение ими не только функций регулирующих принципов, но и функций внутренних факторов развития науки. Автор представил конвенционализм как методологическую рефлексию попыток синтеза человекомерности процесса научного познания с требованиями научности к построению теоретических концепций. Именно данный подход наиболее адекватен положению дел в современном научном познании.

В монографии известного российского философа, одного из ведущих специалистов в области философии и методологии науки, излагается современная концепция философии науки как рациональной реконструкции реальной науки во всех ее основных измерениях: онтологическом, гносеологическом, методологическом, культурологическом, социальном, аксиологическом, инновационном.

Учебно-методическое пособие соответствует требованиям ФГОС ВО РФ по дисциплине «Философия». В данной работе предлагаются методические рекомендации по организации учебной и самостоятельной работы для студентов всех специальностей гуманитарной направленности по теории познания, включающие практические задания для самостоятельной работы, рекомендуемую основную и дополнительную литературу, глоссарий, а также вопросы к каждому разделу данного пособия.

Монография посвящена проблеме антропного принципа, которая на сегодня не имеет даже общей формулировки, несмотря на то, что ею занималось большое число исследователей – философов и естествоиспытателей, представляющих различные научные школы. В диалоге с ними авторы монографии предлагают такую методологическую инновацию, как разведение Бытия и Действительности в качестве реальных объектов, одновременно с утверждением Действительности как антропного продукта освоения Бытия.

Учебно-практическое пособие направлено на самостоятельное освоение студентами разделов дисциплины «Философия и основы критического мышления». Цель пособия – формирование у студентов технического вуза гибкого, творческого, критического мышления, позволяющего овладеть культурой философствования, понятийно-категориальным аппаратом понимания мира, умением определять различные формы и способы его освоения; ориентироваться в современном мире ценностей; сформировать общефилософское представление о бытии, человеке, а также показать специфику и вариативность социального развития. Пособие подготовлено на кафедре философии, соответствует рабочей программе дисциплины.

В статье проводится сопоставление двух проблем в аналитической философии сознания: трудной проблемы сознания и комбинаторной проблемы панпсихизма. Первая возникает для широкого спектра материалистических подходов, в т. ч. физикалистских. Панпсихизм позиционируется его сторонниками как наилучшее решение трудной проблемы. Однако данный подход сам сталкивается с комбинаторной проблемой. Сопоставление этих проблем показывает, что конститутивный панпсихизм принципиально не способен решить трудную проблему сознания. Это демонстрируется структурным и содержательным сходством аргументов в пользу каждой из проблем. Автор показывает, что конститутивный панпсихизм является расширением физикализма, призванным решить трудную проблему. Затем проводится сопоставление аргументов от представимости в пользу трудной и комбинаторной проблем, что демонстрирует их структурное сходство. Автор также показывает содержательное сходство данных проблем через сопоставление отдельных типов аргументации. Это позволяет принять гипотезу, что одна из причин для возникновения проблем панпсихизма и физикализма может заключаться в мереологическом атомизме, объединяющем данные подходы. Таким образом, сочетание трудной и комбинаторной проблем может служить аргументом против мереологического атомизма как в панпсихизме, так и в физикализме. Исходя из анализа обеих проблем, сделаны общие выводы о перспективах рассматриваемых подходов и предложено направление исследований, в котором общие проблемы конститутивного панпсихизма и физикализма могли бы быть решены. Показано, что существует по крайней мере одна приемлемая натуралистическая альтернатива атомизму – приоритетный монизм, который может являться стратегией решения рассмотренных проблем как для физикализма, так и для панпсихизма.

В книге представлена оригинальная авторская концепция совершенствования мыслительных способностей человека на основе интровертной практики, связанной с самоосознанием человеком своей истинной индивидуальной сущности, укорененной в самом близком и родном существе, притом Всемогущем, каковым является Господь Бог. Автор, будучи высокотитулованным ученым, выступает за синергию науки и религии. Содержание книги – результат интенсивных творчески-созидательных дерзаний ее создателя на протяжении 60-ти лет. Наряду с ранее опубликованными наработками, в книге представлены новейшие достижения прорывного характера, ранее не публиковавшиеся.

В монографии анализируется специфика репрезентации современной темпоральной ситуации, а также практики конструирования новых форм социальной темпоральности в дискурсивном пространстве медиасреды. Авторами рассматриваются общетеоретические вопросы интерпретации мифотемпоральности и особенности времени в современной медиасреде. Мифологическая темпоральность современной медийной среды анализируется при помощи интуиций объектно-ориентированной онтологии Г. Хармана, акторно-сетевой теории Б. Латура, методологии критического дискурс-анализа. Подробно анализируются особенности мифологизации времени в рамках цифрового поворота: в компьютерных играх, цифровой истории, интернет-мемах, медиапроектах, интерактивном кино. Показаны особенности мифологии времени в новых сериалах («Аббатство Даунтон», «Корона», «Черное зеркало») в контексте постмодернистского и метамодернистского дискурсов. Проанализированы особенности темпоральной мифологизации в аудиопродукции: гибридная мифология в творчестве Д. Боуи, тексты Р. Планта, Р. Уотерса, метафора поезда в блюзе.

Проблема подготовки научных статей к публикации в высокоиндексируемых журналах особенно остро стоит последние 5-6 лет, с тех пор как наукометрические показатели стали основными для оценки эффективности работы вузов в целом и представителей академического сообщества в частности. Несмотря на длительный срок решения проблемы, однозначного ответа или алгоритма выстраивания работы, который определил бы, что делать авторам научных статей от задумки исследования до публикации работы, так и не найдено. Автор статьи предполагает, что нужно начать с философской методологии, определяющей сущностную природу научной коммуникации. В данной работе анализируется применение метода феноменологической философии для решения обозначенной проблемы. Используются теоретические источники основателей феноменологической традиции философии и исследователей, развивающих идею интерсубъективности при передаче смыслов в коммуникации, в том числе в научной коммуникации. Кроме этого, в качестве теоретического обоснования логической организации текста исследования используется принятый в международном масштабе формат научной статьи IMRАD. Феноменологический метод подробно описывает влияние фактов биографии индивида на выстраивание процесса коммуникации. Его природа такова, что только после выстраивания общей системы референции смысл высказывания становится ясным партнерам по коммуникации. Отсюда возникает необходимость включения в коммуникативное сообщение, каким является научная статья, функциональных элементов фонового знания по исследуемой проблеме и раскрытие актуальности вопроса. Результатом работы является теоретическое обоснование необходимости соответствия текста научного исследования требованиям формата научной публикации.

Проблема определения границ и степени влияния на человека результатов научного знания обретает еще большую актуальность на современном этапе развития науки. Особенностью развития гуманитарного знания является его амбивалентность, проявляющаяся в том, что поиск и совершенствование путей достижения гуманистических идеалов могут стать основанием для формирования ресурсов, позволяющих продуцировать-конструировать определенный тип личности. Значимым является анализ ситуаций, при которых научно обоснованное стремление к гуманитарным идеалам – сохранению и улучшению качества жизни человека – приводит тому, что даже жизнь и смерть индивида могут стать результатом соглашения ученых, политиков. Цель работы – обосновать необходимость определения границ при достижении гуманитарных идеалов. Методом исследования послужил анализ философских учений, позволяющих эксплицировать новые подходы к определению путей обретения смысла. В условиях плюрального, разновекторного, рискогенного развития мира традиционные черты гуманитарных наук – стремление к пониманию, поиск смысла, контекстуальность – претерпевают сущностные изменения. Беспрецедентная фрагментация сегодняшнего мира, «эпизодичность жизни» индивидов актуализируют поиск ресурсов для достижения понимания в условиях отсутствия целостности. Показана особая значимость усилий человека в поиске возможности пребывания в таких режимах сознания, как: «участное мышление» (М.М. Бахтин); «мыследействие» (М.К. Мамардашвили); «сознание, не основанное на познавательных значениях» (Иоанн Павел ІІ). Обосновывается, что онтологической и гносеологической ценностью обладает идея установления смысла в результате усилий, упорства индивида. Поиск и установление смысла – это свершенное событие (Ж. Делез), в котором проявляется уникальность личностного бытия.

Предмет книги – методологическая культура ученого. Ее формирование осуществляется двумя способами: 1) усвоение технологии научной деятельности у наставников в вузе или лаборатории и 2) усвоение истории методологии науки и выбор одной из методологических традиций, созданных известными учеными и философами. В истории методологии науки можно выделить два крупных этапа: классический и неклассический. Классический этап начался со становления науки Нового времени и продолжался до XX века. Неклассический этап – эпоха современной науки. Общий методологический тренд этого перехода состоял в отказе от методологического монизма в пользу методологического плюрализма науки, но не аддитивного плюрализма (концепция Фейерабенда), а системного.

Предмет книги – методологическая культура ученого. Ее формирование осуществляется двумя способами: 1) усвоение технологии научной деятельности у наставников в вузе или лаборатории и 2) усвоение истории методологии науки и выбор одной из методологических традиций, созданных известными учеными и философами. В истории методологии науки можно выделить два крупных этапа: классический и неклассический. Классический этап начался со становления науки Нового времени и продолжался до XX века. Неклассический этап – эпоха современной науки. Общий методологический тренд этого перехода состоял в отказе от методологического монизма в пользу методологического плюрализма науки, но не аддитивного плюрализма (концепция Фейерабенда), а системного.

Учебное пособие написано в соответствии с федеральной программой по дисциплине «История и философия науки». В пособии рассматриваются все основные проблемы современной философии науки: предмет и структура философии науки, понятие науки и научного знания, структура научного знания, закономерности его развития, методы научного познания, природа научной истины, ценностные и инновационные аспекты научной деятельности, философские основания науки.

Современные технологии охватывают мир природы, общества и самого человека. Смысл термина «технология» постоянно обогащается, используется на одном уровне с такими понятиями, как философия, познание, методология, культура. С возникновением и развитием современных технологий происходит существенное изменение в понимании технологии: из дополнения к инструментам и машинам технология переходит в статус научно-практической деятельности, посредством которой человек создает и воссоздает среду своего обитания. Осмысление технологии порождает целый комплекс философско-методологических проблем, которым посвящена предлагаемая монография, а именно: технологию научного познания – новый раздел эпистемологии. Технология научного познания определена как система знаний, приемов и принципов, состоящая из трех элементов: теории/концепции соответствующего раздела научного знания; метода/совокупности методов, основанных на данной теории или системе взглядов; конкретных приемов, способов, наработок, позволяющих реализовать поставленную цель в виде технического устройства в любом производстве. Особое место в монографии отведено рассмотрению того, как эволюционировала технология научного познания в истории цивилизации, каковы предпосылки формирования современной технологии научного познания и перспективы ее развития. Подробно проанализированы как общие, так и частные технологии научного познания, к которым относятся технонаука и NBIC-технологии.

Настоящая работа является продолжением изданной в 2019 г. монографии «Философия уголовного права: постановка вопроса». Если в предыдущем произведении объектом исследования являлась уголовно-правовая мысль, то объектом данной книги уже стало само отраслевое знание, имеющее собственные законы бытия. Автор исследовал генезис знания, его состав, связь с познанием и сознанием. Выделил субъекты знания, оценил их приоритеты. Определил объекты знания, их состояние и влияющие на их формирование факторы. В завершение сформулировал причины кризиса уголовного права и попытался очертить траекторию появления нового в науке и практике этой отрасли. Гносеология уголовного права рассмотрена как часть социальной эпистемологии — одной из современных областей исследования знания, занимающейся изучением основных способов познания социальной реальности, в том числе уголовно-правовой. Материалы исследования могут быть применены в выработке рекомендаций для мониторинга социально-правовых процессов, предотвращения негативных последствий использования современных технологий социального управления и манипулирования.

Определены основные направления и перспективы развития научного знания. Рассмотрены особенности восприятия человеком окружающего мира. Показана определяющая роль сознания человека в постижении окружающего мира, формировании и совершенствовании научного знания. Рассмотрены механизмы мышления, обеспечивающие понимание изучаемого учебного материала, а также позволяющие принять активное участие в научной работе. Приведены рекомендации и упражнения для развития сосредоточенности внимания и механизмов мышления. Изложены правила конспектирования учебного материала и научных статей, а также написания обзорных рефератов по заданной теме. Приведены рекомендации по участию студентов в научно- исследовательских работах.

Во второй части статьи авторы «собирают» уже неклассическую модель эпистемологии пещер, определяя ее парадигмальную специфику и характеризуя фундаментальный для нее аналитический подход. Утверждается, что истоки данного типа эпистемологии пещер тоже обнаруживаются в античности, а именно в XIII песни «Одиссеи» Гомера и экзегезе Порфирия Тирского «О пещере нимф», посвященной соответствующему фрагменту этой песни. В отличие от классической модели неклассическая определена как взгляд-в-Запредельное. С точки зрения авторов, чувственная гомеровская пещера превращает в базовый символ неклассической эпистемологии пещер «тьму тайны». Причем под тайной понимается нераскрытое либо неразрешенное – то, что преобразует тьму в «прелестный мрак», т. е. в синергию зримого и умопостигаемого. Переходы познающего в глуби́ ны «темной зоны» пещеры оборачиваются тем, что последняя утрачивает статус Запредельного, поскольку тьма перестает быть пределом познания. Как следствие, в качестве фундаментального подхода неклассической модели неизбежно предстает апофатический. Он связан с когнитивными науками, например с гляциоспелеологией и астробиологией. Авторы последовательно раскрывают антропологическое и спелестологическое измерения неклассической эпистемологии пещер, акцентируя внимание на доминирующем – спелеологическом и (шире) геологическом, которое разрастается до космического. Пещеры и другие полости внутри земной коры, прежде всего под океаническим дном и ледниковыми слоями, рассматриваются не просто как хранители тайны происхождения жизни на Земле, но как модели таких хранителей на других планетах Солнечной системы и аналоги молекулярных облаков. Подчеркивается, что в силу фиксации на поиске первоначал сущего неклассическая модель сближается с ранней греческой философией, например с теориями Гераклита Эфесского. Формулируется общий для обеих частей статьи вывод: антропологическое измерение, ключевое и для классической, и для неклассической эпистемологии пещер, указывает на динамику переозначивания роли пещеры в жизни человека.

Для ранних Homo естественные пещеры служили убежищем от непогоды, для неоантропов – кратковременным жилищем, а также местом отправления культа и занятия искусством. С развитием цивилизаций пещеры стали интересовать человека, уже научившегося строить свои, искусственные, «подземелья», сами по себе. Философия рассматривает пещеру либо как физически невидимый пейзаж-символ, либо как локус, объективирующий чувство непривычного, неназываемого и даже запретного. Если первый оказывается предметом классической эпистемологии пещер, то второй – предметом неклассической. В первой части настоящей статьи предпринята попытка «собрать» классическую модель, выявить ее парадигмальные особенности и охарактеризовать базовый для нее аналитический подход. С опорой на М. Хайдеггера подчеркивается, что предпосылки оформления классической эпистемологии пещер вызрели в античности: она восходит к притче «Символ пещеры» Платона из VII книги трактата «Государство». Понимая пещеру как Запредельное, авторы тем самым определяют указанный тип эпистемологии пещер как взглядиз-Запредельного. Постулируется, что умозрительная платоновская пещера выдвигает в качестве основополагающего концепта классической модели «свет непотаенного», интерпретируемый как реальность алетейи, или идеи, и противопоставляемый пустячной реальности теней. Алетейя доступна лишь верному ви́ дению, поскольку ви́ дение, направленное на тени, есть слепота. Переходы познающего к внеположному свету приводят к тому, что пещера перестает быть Запредельным, ибо свет оказывается пределом познания. Это позволяет считать базовым подходом для классической эпистемологии пещер катафатический. Он сопряжен с умозрительными науками, и в первую очередь с математикой. С позиции авторов статьи, ключевым измерением классической модели является спелестологическое. Оно фиксирует неизбежность возвращения познающего из идеального мира в проективный физический ввиду гравитационного воздействия пайдейи. Так классическая эпистемология пещер порождает неклассическую с ее доминирующим спелеологическим измерением.

Рассмотрен спектр философских проблем (онтологических, методологических, гносеологических и социально-этических) наномира с выявлением его сущности с помощью различных подходов и категориального аппарата, выработанного в различных направлениях философии.

Пособие содержит лекции, планы семинарских занятий, вопросы для самопроверки, темы докладов, экзаменационные вопросы, раскрываются цели и задачи дисциплины, компетенции студента. Оснащено методическими рекомендациями по самостоятельной работе студентов, конспектированию литературы, написанию докладов, подготовке к лекциям, семинарам, презентации, дискуссии, беседе, игре «Знатоки философии», тестированию, экзамену. Предназначено для студентов, обучающихся по направлению подготовки 47.03.01 Философия.

В книге собраны самые популярные лекции знаменитого австрийского физика-теоретика, одного из создателей квантовой механики, прочитанные им в разные годы. В первой части Шрёдингер с позиций теоретической физики обсуждает общие проблемы физического подхода к различным явлениям жизни, причины макроскопичности, многоатомности организма, механизма наследственности и мутаций. Вторая часть включает лекции, описывающие положение дел в физике, сложившееся в результате постепенного развития науки к середине 50-х годов XX века, раскрывающее отношение Шрёдингера к научным достижениям как к стремлению человека познать свое место во вселенной. В третьей части автор затрагивает вопросы о роли науки в жизни человека, ценности научного знания и этики преподавателя; вопросы отношения разума и материи, формы и содержания, отличий представлений современной физики от взглядов ученых эпохи «доквантовой физики».

Как известно, современная наука материалистична, занята исключительно физически обоснуемыми основаниями бытия. В этой работе утверждается, что есть и другая, более общая Реальность, существующая по законам физически отрицательных энергий. Это тоже Мир, но законы движений в нем диктует не время, а пространство. Внимание мысли к этому Миру рождает новое знание, которое переворачивает многое в наших представлениях. По крайней мере, так считает автор этой книги.

О чем эта книга? О том, что мир в глубине своей тайна. И человек как часть мира (вселенского мира) является носителем тайны. Какую же тайну несет в себе человек? А ту, которая не кажется ему тайной — это сознание. Что такое сознание? Как человек сознает? Сознание — некая необъяснимость, сознание просто есть. И на основе сознания формируется «я» человека, формируется разум. А что такое человеческий разум? Здесь можно кое-что объяснить, рассматривая ощущения, эмоции, образы. А что такое ощущения и эмоции? Исчерпывающего ответа здесь нет. Но можно сказать: ощущения и эмоции — это посредники между сознанием и материей тела. А материя тела — это взаимосвязь и движение разных энергий: химических, электрических. Материя тела — это одно из явлений природы. Научное познание, изучая явления природы (изучая то, что имеется и что происходит) открывает движения разных энергий: ядерных, термоядерных, аннигиляционных. А что такое энергия сама по себе, энергия в своей изначальности? Не есть ли эта энергия такая же тайна, как и сознание? И не связаны ли энергия и сознание в нечто единое? Вопросы, вопросы. Но изучая самих себя, изучая физический мир, мы можем хотя бы частично, но как-то ответить.

Анализируются важные и дискуссионные проблемы истории и философии науки: понятие и история науки; предмет философии, ее взаимоотношение с наукой; предмет, основные концепции и значение философии науки; логико-методологические и социокультурные проблемы философии науки. Вместе с тем общие теоретические положения истории и философии науки применяются для анализа конкретных проблем истории и философии спортивной науки. Авторы учебника опираются прежде всего на результаты собственных исследований обсуждаемых проблем. Но чтобы избежать односторонности в их решении, дать читателям возможность самим выбрать ту или иную точку зрения, излагаются взгляды и аргументы других авторов по обсуждаемым проблемам.

Данное пособие содержит концептуальные фрагменты избранных философских текстов, позволяющие студентам составить представление о концепциях философии науки, общенаучных и философских методах, специфике современной научной картины мира. В учебном пособии дается системное и теоретически обоснованное изложение материала, направленное на формирование философско-личностных компетенций. Рассматриваются различные дискуссионные вопросы современного философского знания.

Содержание книги основано на развитии идеи прикладного применения знаний по биомеханике и кинезиологии спорта в процессе профессионального познания телесно-двигательного упражнения как фундаментального средства совершенствования человека. Впервые упражнение рассматривается как элемент иерархии телесно-двигательных компонентов жизнедеятельности человека. В пособии показано развитие существующих представлений о биомеханике физических упражнений на основе системно-структурного и междисциплинарного подходов к познанию двигательной активности и принципов качественного биомеханического анализа двигательных действий. Дается представление о человеке как биомеханической системе с расширенной характеристикой элементов опорно-двигательного аппарата и основных их функций. Особое внимание уделяется понятийному аппарату сферы биомеханики и кинезиологии спорта как непременному условию создания представлений о семантических механизмах смыслового обеспечения двигательных действий и формирования профессионального языка общения. Рекомендовано для студентов высших учебных заведений, а также учащихся и преподавателей учреждений среднего профессионального образования.

В настоящей статье обсуждается соотношение понятий «письмо» и «третья память» в философии техники Бернарда Стиглера. Показывается, что понятие третьей памяти почти полностью совпадает с дерридианским понятием письма, будучи досознательной экстериоризацией («опространствлением») чувственности, определяющей специфику человеческого бытия. Третья память выражается во всем, что попадает под рубрику «запись», начиная от самых примитивных орудий и заканчивая социально-политическими институтами и кибернетическими технологиями. В отличие от Ж. Деррида, Стиглер полагал, что наиболее отчетливо третья память выражается в материально-технических объектах. В качестве примера приводится стиглеровский критический анализ феноменологии позднего Гуссерля и экзистенциальной онтологии Мартина Хайдеггера. Стиглер показывает, что в феноменологии Гуссерля в качестве инстанции третьей памяти выступает понятие «третичной ретенции», определяющей совокупность символов, знаков и образов, скрытым образом конституирующих феноменологический опыт, а в философии Хайдеггера – понятие «всемирно-исторического», определяющего объективное историческое наследие человечества, без которого, как показывает Стиглер, невозможен экзистенциальный опыт. В статье разбирается стиглеровский тезис об исторической и онтологической двойственности третьей памяти, заключающей в себе как творческие, так и разрушительные возможности. Снова ссылаясь на Деррида, Стиглер показывает, что технику следует понимать в качестве того, что Платон называл словом «фармакон» (pharmakon), обозначающим вещество, которое может выступать как яд и как лекарство. Это определяет проблему современности, связанную с отсутствием рефлексии такой структурной двойственности техники, что приводит к избыточной инструментализации и деструктивному воздействию техники на человека, аналогично тому, что происходило во времена греческих софистов.

Монография посвящена исследованию механизмов созидательной человеческой деятельности, обусловливающей упрочение новой онтологии – комплексной естественно-искусственной реальности. Работа представляет восьмую книгу издания, задуманного как систематическое положительное изложение философской доктрины познания.

В книге рассмотрены две группы вопросов. Первая группа связана с изучением теоретических основ научных исследований и применением их при организации НИРС в вузе. Здесь рассмотрены методологические основы научного познания и творчества, а также роль науки в современном обществе, различные методы научных исследований. Особое внимание уделено вопросам подготовки и оформления научных и учебных материалов. Эта часть книги подготовлена в полном соответствии с программой учебной дисциплины «Основы научных исследований» и допущена УМО в области информационной безопасности к использованию в качестве учебного пособия по специальности «Информационная безопасность автоматизированных систем». Вторая группа предназначена в первую очередь для аспирантов (адъюнктов) и содержит вопросы, связанные с организацией и методами проведения диссертационных исследований. Во второй части особое внимание обращено на вопросы обоснования научной новизны, научной и практической значимости, структуры и содержания основных разделов диссертации, а также порядок подготовки и защиты диссертации. В книге учтены последние изменения нормативной базы этого направления.

Автор статьи ставит вопрос о специфике идей высшей степени общности, их статусе и механизмах их формирования и полагает, что интеллекту наряду с описательной и схематизирующей генерализацией присуща также имагинативная генерализация, или работа творческого воображения, контролируемая требованиями связности и логичности. С историко-антропологической точки зрения предельные значения представляют собой умопостигаемый предел генерализации значимостей какого-либо из «сегментов» человеческого существования. Их функции – организация умопостижения, индикация смыслов и ценностей. Процессы усмотрения предельного значения в группе всеобщих, его полагание в качестве «координат» предлагаемого учения, аргументация в его пользу и демонстрация мировоззренческих следствий – все это и составляет суть онтологической работы философа. Философы постулируют основоположения своих учений, или предельные значения, используя их затем уже в качестве своих главных аргументов. Подобные высшие идеи имеют своим источником происхождения как объективный социальный, так и субъективный психологический контекст. Автор больше интересуется вторым аспектом, выявляя субъективные механизмы деятельности сознания по выбору некоторых общих понятий на роль предельных значений. Вместе с тем он утверждает антропологическую обусловленность многообразия философских учений как выражения многочисленных субъективных образов одного реально наличного мира. Подобная многосценарность поддерживает оптимум отбора нужных перспектив для развития человечества в самых разных областях его соприкосновения с действительностью. Полагания предельных значений в истории философии вовсе не являются волюнтаристскими актами, а имеют корреляции как с реальными условиями человеческого существования, так и с требованиями историко-философской традиции рационального обоснования устанавливаемых основоположений.

Для реконструкции сакральной морфологии традиционной морской культуры народов северных морей необходимо рассмотрение ее сквозь призму сравнительного анализа, позволяющего распознать все «недостающие» элементы и заполнить пустующие клеточки ритуально-мифологической системы («таблицы») как порождающего ядра сакральной океанологии мореходов высоких широт. Наиболее продуктивным представляется сопоставление ее с классическими морскими культурами, результаты систематического изучения которых могут быть преобразованы в парадигму (дисциплинарную матрицу) исследования традиционной культуры моря как семиотической системы. К числу таких парадигмальных (матричных) символических конструкций относится модель традиционной морской культуры народов Океании, и прежде всего полинезийцев, называемых «викингами Востока». Истоки традиционной морской культуры полинезийцев укоренены в их ритуально-мифологической традиции, в символическом ансамбле новогоднего Первопраздника. Важнейшим научным результатом исследования явилось построение базовой модели сакральной морфологии традиционной культуры народов моря, в состав которой входят такие разделы и тематические блоки священной океанографии, как: мифологическая концепция «первого корабля»; сакральный статус плотника-судостроителя; образ бога-покровителя корабельного художества; ритуальный цикл строительства корабля (выбор материалов, обряд строительной жертвы, ритуалы «монтажа» судна, обряды освящения и имянаречения нового корабля); космогонические и эсхатологические аспекты мифологии моря и корабля; поэтическое творчество и обожествленная память в структуре священного мореведения (всеведения). Такова инвариантная структура сакрального морского знания как порождающего ядра традиционной культуры народов моря. Хранителями и экзегетами священной океанографии являлись жрецы-кораблестроители и поэты-навигаторы (кормчие), которые своим корабельным художеством и поэтическим мироустроительным словом размеряли и прокладывали «божью дорогу» в океане.

В статье на основе сравнительно-религиоведческого анализа реконструирован образно-символический фонд (тезаурус) сакральной океанографии (океанологии) народов моря (скандинавы эпохи викингов, народы Океании, русские поморы и др.) – хранителей и экзегетов сокровенного морского знания («священное мореведение»), воплощенного в морском мифе и ритуале. Сакральную океанографию – раздел сакральной географии – необходимо рассматривать как традиционную священную науку об образах и символах, знаменующих метагеографическую (метафизическую) реальность морского инобытия. Сакральная океанография, оперирующая инструментарием интеллектуальной интуиции (Р. Генон), исследует сакраментальный провиденциональный смысл и символику всех явлений, событий и локусов, связанных не только с проявлением священного на море и в его приморских окрестностях («иерофания»), но и с теургической деятельностью (священнодействие) и иеротопическим творчеством человека по созданию сакральных вещей и мест, структурирующих священное пространство морской культуры. Сравнительно-религиоведческий анализ религиозно-мифологических ансамблей традиционной морской культуры народов мира позволяет реконструировать ее образно-символический фонд. Это своего рода мифопоэтический «словарь-тезаурус» или универсальная маринистская «сумма теологии» народов моря. В сакральном пространстве морской культуры каждый новый корабль являет собой реинкарнацию старого корабля, что закреплено в ритуале передачи «новику» сакральных атрибутов и ценностей первопредка (имя корабля, корабельная икона и др.), восходящих в конечном счете к архетипу первого корабля как плывущей по волнам примордиального хаоса тернарной модели универсума и сакрального судостроительного модуля. Традиционная технология строительства, точнее, «вязания», «шитья», «плетения», судна была предельно сакрализована и вписана в космогонический ритм, масштаб и символику ритуалов строительного цикла, включавшего комплекс обрядовых операций и процедур, которые моделировали пространственно-временные, атрибутивные, акциональные и персонажные аспекты священного акта рождения первого корабля. Новорожденный корабль получал священное имя своего первопредка и тем самым обретал бессмертие, претворяясь в вечной череде своих исторических соименников.

Интерпретация классического текста в работе основана на феноменологическом подходе с учетом наиболее значимых сторон явления. Рассматриваются два аспекта проблемы: можно ли считать текст Диодора мифологическим и допустимо ли его использовать как источник по мифологии античности. Автор делает акцент на рационализации исторического процесса у античного мыслителя и десакрализации мифологических образов. Диодор задействует традиционные сюжеты и образы прагматически, выбирает наиболее эффектные и достоверные, активно использует логическое объяснение. Повествования о богах превращаются в конфликты локального характера и получают зачастую этическую оценку. Онтологическая необходимость в истории заменяется актами волеизъявления. Концепция цикличности времени в мифе заменена линейной трактовкой истории, с переходом мифологического времени в историческое. Диодор отказывается от сопричастности и магического подхода к описанию мира, характерному для мифологических повествований, превращая мифологический текст в аллегорический рассказ. История приобретает смысл через героизацию отдельных личностей, с сохранением мифологической гиперболизации и акцентом на индивидуальной доблести персонажей. Тем самым миф превращается в инструмент дидактики для следующих поколений. Идея фатума сохраняется на уровне пересказа мифологических сюжетов, ставших у Диодора недостоверными историями либо поучительными притчами. Традиционными остаются только базовые для мифа вопросы этиологического характера, отличающие античного автора от философов-современников, но трактуемые в рациональном ключе. Концепция Диодора имеет отчетливый персоналистский компонент и строится на доказательствах эмпирического характера. Античный мыслитель уже не существует внутри мифа, но и не осуществляет его теоретический анализ. Его «Историческую библиотеку» стоит понимать как индикатор состояния культуры в эпоху поздней античности.

Статья посвящена анализу мифолегемы Нева, ее роли и месту в современной петербургской мифологии. Автор раскрывает значимость Невы как символа Петербурга, поскольку Нева является важным элементом современной городской мифологии. В качестве метода полевых исследований используется метод социальной антропологии и этнологии – экспериментальный, направленный на проверку выдвинутой гипотезы. При изучении мифологемы Нева применяется системный метод, направленный на выявление связей сложной системы – петербургской мифологии. В соответствии с принципами антропоцентризма Нева, как и вода, река в мифологии, олицетворяет женское начало, ее также рассматривают как артерию, главный элемент живого организма – города. Нева имеет мифологическое значение центра. Автор делает вывод о том, что мифологема Нева соотносится с такими важнейшими концептами культуры, как вода и река, и включает многие их характеристики. Кроме того, Нева наделена значением границы. На примере Невы показана специфика петербургской мифологии: дуализм природы и культуры. В работе отмечается, что именно петербургской мифологии свойственна следующая особенность: когда объект природы начинает восприниматься как культурный (Нева – главный проспект), а культурный объект воспринимается как природный (Невский проспект – приток Невы). Автор доказывает, что именно мифологема Нева репрезентирует два основных петербургских мифа – миф творения и эсхатологический. Неву можно рассматривать как один из символов, формирующих петербургскую идентичность.

В статье рассматриваются нарративные интервью жителей Липецкой области, посвященные семейной памяти, на предмет наличия в них мифологизированных фрагментов, элементов повседневной мифологии. Даются определения понятия «повседневность» как базовой формы существования социального и понятия «семейная память» как пространства, охватывающего все сферы повседневности (труд, быт и досуг). Цель статьи заключается в обнаружении в рассказах респондентов историй, связанных с феноменом жертвы, и определении значимости таких историй для семейной памяти. Пространство семейной памяти понимается как объективируемое в нарративах, которые обладают определенной структурой, содержат конструктивные и деструктивные элементы и могут быть классифицированы в зависимости от представленности в рассказах ключевых феноменов. Одним из таких феноменов выступает жертва. Жертву автор считает одним из важнейших компонентов системы социальной мифологии и относит к «мифоконтентным феноменам», обозначающим проявления социальной мифологии в жизни общества, факты общественной жизни, содержащие мифологическое наполнение. Присутствие фигуры жертвы в семейных историях свидетельствует об экспликации повседневной мифологии во все основные сферы повседневности. Явное или латентное упоминание о жертве в семейных историях рассматривается как своеобразный аттрактор и генератор мифологических структур, как специфический фрагмент нарратива. Наличие феномена жертвы в нарративах о семейной памяти дает возможность для выстраивания типологии рассказов об истории семьи: соответствующие нарративы могут принадлежать к типу «рассказ, содержащий мифологизированные фрагменты». Кроме того, в работе делается вывод о тесной связи индивидуально-семейных историй с более широким контекстом – коллективной и национальной памятью.

В учебном пособии рассматриваются отличительные особенности социально-гуманитарного познания, рассмотрены исторические этапы развития представлений об обществе (истории) и о человеке, процесс формирования гуманитарных и социальных наук, основные научно-исследовательские программы социально–гуманитарного исследования. Особый акцент сделан на субъективных особенностях социально-гуманитарного познания, на ценностном отношении субъекта к объекту познания, на релятивности и поливариативности представлений об историческом познании, исходящих их феноменологической и герменевтической методологий.

В монографии исследуются философские проблемы когитогенеза как процесса становления субъекта познания и формирования его когнитивных структур и способностей. Рассматриваются природные факторы и естественнонаучные проблемы когитогенеза, анализируются закономерности и тенденции развития рациональности, выявляются основные компоненты гносеологического отношения и их роль в преодолении познавательной неопределенности.

Специфика данной книги в том, что она дает читателю возможность погрузиться в философскую рефлексию по поводу истории и методологии науки. Читатель вовлекается в процесс философствования посредством диалоговой формы изложения материала. Диалоги максимально приближены к разговорной форме, однако глубину содержания диалогов обеспечивает пронизывающая их философская рефлексия. Этот прием позволяет читателю всегда находиться внутри рассматриваемой проблематики, знакомиться с историей и философией науки и ее актуальными проблемами коммуникативно, а не информативно. Этот прием способствует лучшему пониманию предмета истории и философии науки, приобретению навыков философствования и как следствие этого более глубокому проникновению в суть основных научных проблем.

Содержание книги основано на развитии идеи прикладного применения знаний по биомеханике и кинезиологии спорта в процессе профессионального познания телесно-двигательного упражнения как фундаментального средства совершенствования человека. Впервые упражнение рассматривается как элемент иерархии телесно-двигательных компонентов жизнедеятельности человека. В пособии показано развитие существующих представлений о биомеханике физических упражнений на основе системно-структурного и междисциплинарного подходов к познанию двигательной активности и принципов качественного биомеханического анализа двигательных действий. Дается представление о человеке как биомеханической системе с расширенной характеристикой элементов опорно-двигательного аппарата и основных их функций. Особое внимание уделяется понятийному аппарату сферы биомеханики и кинезиологии спорта как непременному условию создания представлений о семантических механизмах смыслового обеспечения двигательных действий и формирования профессионального языка общения.