«Комплексный подход в изучении Древней Руси»
Â. Ì. Кириллин (Ìîñêâà)
ГРАФИКО-ОРФОГРАФИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ РУКОПИСНОГО ИСТОЧНИКА:
К ВОПРОСУ О ДАТИРОВКЕ КРАТКОЙ РЕДАКЦИИ «ПОВЕСТИ О
НОВГОРОДСКОМ БЕЛОМ КЛОБУКЕ»
Совсем недавно был обнаружен новый список краткой редакции «Повести
о новгородском белом клобуке», — древнерусского литературного памятника,
который хорошо известен по рукописям второй половины XVI–XVII в.
в распространенной и краткой версиях1
. Этим новым списком «Повести»
оказались отделенные друг от друга листы из собрания рукописных книг
Ф. Ф. Мазурина, хранящегося в РГАДА: три листа, содержащие начало
«Ïîâåñòè», числятся в описи собрания 1 под ¹ 1281, и один ëèñò, с концом
«Повести», числится в описи 3 под ¹ 80. Означенная находка сделана
сотрудником РГАДА И. Л. Жучковой. На ее основании и вместе с ее
археографическим описанием исследовательница подготовила текст «Повести» к публикации в
11-м выпуске научного сборника «Славяне и их соседи»2
источнике будет помещена в очередном томе Каталога рукописных книг из собраний РГАДА3
. Кроме того, информация об этом
.
И. Л. Жучкова любезно предоставила мне возможность познакомиться и с обнаруженной ею
копией «Повести», и со своими размышлениями о времени ее составления. Кроме того, она
позволила мне еще до выхода в свет собственной работы говорить о ней. И я чрезвычайно
благодарен уважаемой исследовательнице.
Однако выводы, к которым она пришла, как будто полностью зачеркивают разработанную
мною и частично уже обнародованную гипотезу относительно составления краткой редакции «Повести
о новгородском белом клобуке» после 1526 г., когда святитель Макарий был возведен на
Новгородскую кафедру, и, весьма вероятно, в 50-е годы XVI в., в связи с соборными догматическими
дискуссиями 1551 и 1553–1554 ã.4
Этим и вызвано мое специальное обращение к новому списку.
Действительно, вновь выявленные листы с «Повестью» имеют филигрань — «голова
быка». По мнению И. Л. Жучковой, последняя близка к филиграни, которая опубликована в
альбоме Н. П. Лихачева под ¹ 2730 как характеризующая бумагу рукописи из Румянцевского
собрания ¹ 85 и которую палеограф предположительно, поскольку указанная рукопись не
датирована, относил «к концу первой четверти XVI в.». Исследовательница, кроме того, обнаружила
сходную, но, по ее признанию, более схематичную филигрань у Брике — ¹ 15393, относящуюся
к 1507 г. Все это дало ей возможность утверждать, что «найденный Мазуринский список
Повести о белом клобуке является самым ранним среди всех известных до настоящего времени»,
1
Розов Н. Н. Повесть о новгородском белом клобуке как памятник общерусской публицистики XV в. // ТОДРЛ. М.; Л.,
1953. Ò. IX. Ñ. 178–219; Розов Í. Í. Повесть о новгородском белом клобуке (èäåéíîå содержание, время и место составления)
// Русская литература / Ученые записки ËÃÓ. ¹ 173. Серия филологических íàóê. Âûï. 20. Ë., 1954. Ñ. 307–327.
2
Этому обстоятельству нельзя не порадоваться, ибо краткая версия «Повести» была издана лишь однажды и в несколько ином
варианте (Назаревский А. А. Отчет о занятиях в Воронежском губернском музее (24–27 июля 1911 года) // Университетские
èçâåñòèÿ. ¹ 8 — àâãóñò. Часть II — неофициальная. Êèåâ, 1912. Ñ. 36–40 / Раздел «Íàó÷íàÿ õðîíèêà». Пункт IV), в
отличие от пространной (Памятники старинной русской литературы. ÑÏá., 1860. Âûï. 1. Ñ. 287–300 / текст подготовлен
Í. È. Костомаровым; ÏËÄÐ: Середина XVI âåêà. Ì., 1985. Ñ. 198–233 / Ïîäã. текста Í. Í. Ðîçîâà).
3
Кириллин Â. Ì. Повесть о новгородском белом клобуке / «Ñîôèÿ». Издание Новгородской åïàðõèè. 2003. ¹ 3. Ñ. 35–
37; Время возникновения краткой редакции «Повести о новгородском белом клобуке» и ее общественное значение //
Древняя Ðóñü: Вопросы медиевистики. ¹ 4 (14). Äåêàáðü. 2003. Ñ. 32–34; «Ïîâåñòü о новгородском белом êëîáóêå»: время
происхождения и соотношение первых редакций // Герменевтика древнерусской литературы. Вып. 11. М. В печати.
Ë. Â. Ìîøêîâîé. ×. 1. Ì. В ïå÷àòè.
4
Жучкова È. Ë., Морозов Á. Í., Мошкова Ë. Â. Каталог рукописных книг XVI â., хранящихся в РГАДА / Под ðåä.
29
Стр.1
Доклады участников II Международной конференции
и на этом основании высказать предположение, что «если традиционно связывать написание
повести с архиерейской кафедрой, то время ее возможного создания падает на конец правления
архиепископа Серапиона и на 17-ëåòíèé период междуархиерейства (1509–1526)».
Таким образом, мне вроде бы остается лишь признать эту новую точку зрения, отказавшись
от собственных построений. Тем не менее, визуально познакомившись с найденным
И. Л. Жучковой списком, я не могу не усомниться в правоте ее предположений.
Так, уже весьма сильное подозрение вызывает почерк составителя вновь найденного источника.
Это скоропись довольно беглого и вместе с тем неряшливого характера. И таковую, действительно,
по многим приметам можно отнести к XVI в. Однако в ней также наблюдаются черты позднейшего
письма, позволяющие точнее определить раннюю границу появления этого источника.
Прежде всего, отчетливо видно, что писец допускал начерки, которые, как установлено специалистами
по древнерусской графике, могли возникнуть в скорописи лишь после середины XVI в. Так, согласно
наблюдениям В. Н. Щепкина, «во второй половине XVI в. наряду со старыми начерками ю и Я, я…
появляются варианты чисто скорописные — ю в виде о с крючком вверху, Я, я в виде а с крючком
вверху»5
. И создатель Мазуринского списка подобным же образом выписывает указанные буквы:
(
),
(
),
(
(
),
),
(
(
);
(
),
). Â. Í. Ùåïêèí, кроме òîãî, утверждал, что
лишь «к середине XVI в.» в скорописи появляется «надстрочное нетитлованное н и такое же к»6
— с îøèáêîé!),
(
),
(
),
(
.
И в исследуемом источнике изредка, вместе с частыми титлованными, встречаются подобные графемы:
(
Очень важным применительно к предлагаемому здесь анализу представляется мне вывод известного
палеографа относительно «связных написаний» строчных букв. Он, например, полагал, что только
«в царствование» Ивана Грозного «входит в употребление» неразрывное сочетание § и в7
. Но
такое сочетание не раз встречается в Мазуринском списке. Помимо вышеуказанного, например,
(
),
(
),
(
). Правда, теперь установлено,
что подобное сочетание употреблялось еще в скорописи XV в., характеризуясь, однако, иными
начерками8
8
), âå:
(
), ñâ:
(
), âî:
(
. В рассматриваемой же рукописи наряду с ним обнаруживаются также сочетания цр:
(
),
æå:
(
). Замечу при этом, что согласно другому известному палеографу —
Л. В. Черепнину, подобные связные написания опять-таки были типичны как раз для скорописи
XVII â.9
5 Щепкин Â. Í. Русская палеография. 3-å äîïîëí. èçä. Ì., 1999. Ñ. 152.
6
Там же.
7 Щепкин Â. Í. Русская палеография. Ñ. 152.
8 Шульгина Ý. Â. Русская книжная скоропись XV века // История и палеография. Ñá. ñòàòåé. Ì., 1993. Ñ. 266.
9 Черепнин Ë. Â. Русская палеография. Ì., 1956. Ñ. 369–371.
Кстати, Л. В. Черепнин вслед за В. Н. Щепкиным отмечал свойственную именно
скорописцам XVII в. высокую степень вариативности в начерках одних и тех же букв в рамках
).
30
Яко
спасению
клоб
ъ велию
царЯ
людие
имЯ
а
н
гл
ы
ъ во
з
ложи
црк
овныъе
тыъ же
ъ в кое
же
ве
р
хы
всЯ
ами
н
вели
к
в
о
ъ всЯ
свое
м
Утри
и
У
к
Стр.2