Корни и плоды (190,00 руб.)

Стр.1

Стр.2

Стр.3

Стр.4

Стр.5

Корни и плоды ПОВЁСТИ ДЛЯ ДЁТЕЙ СТАРШАГО ВОЗРАСТА Съ рисунками въ текстё П.Захарова ИЗДАН/Е ТРЕТЬЕ И3ДАНIЕ поставщиковъ ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА Товарищества М.О.Вольфъ С.-Петербургъ

Стр.1

Стр.2

Чистяков М. ОГЛАВЛЕНИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ БЁДНОГО МАЛЬЧИКА............................................................ 3 ДЁДУШКА И ВНУКЪ.............................................................................................. 50 МИТЯ КАРВУТЪ...................................................................................................... 54 БЁДА В ЖАРКОЙ ПУСТЫНЕ............................................................................... 89 ПЕРЕСАЖЕННЫЙ ЦВЁТОКЪ.............................................................................. 92 МОЛОДОЙ ФРИЗЪ................................................................................................. 93 СОЛОВЕЙ НА BOЛЁ И ВЪ КЛЁТКЁ.................................................................. 136 3

Стр.3

Корни и плоды ПРИКЛЮЧЕНИЯ БЁДНОГО МАЛЬЧИКА ЫЛА свётлая и теплая весна. Рано изъ теплыхъ краевъ слетались перелетныя птицы: жаворонки, пёночки, чижи, щеглы, соловьи, перепела, кулики, дик\я утки, гуси. лебеди и множество другихъ. Всё деревья покрылись листьями; а нёкоторыя уже и одёлись цвётомъ. Прежнихъ мёстъ, которыя осенью и зимой были пусты и унылы, теперь не узнаёшь. Вездё такая красота, такая радость! Въ одной деревнё, въ маленькомъ садикё на соломё, подъ яблонью, лежалъ человёкъ. Онъ былъ еще не очень старъ, но лицо его было блёдно, покрыто глубокими морщинами и уныло. При первомъ взглядё на него, можно было видёть, что онъ давно боленъ, и на душё у него тяжело. Вмёсто подушки, подъ головой у него лежала охапка сёна; простыней ему служило толстое, дурно выбёленное полотно; полинялое набойчатое одёяло было потерто и во многихъ мёстахъ покрыто заплатами. У изголовья его, на обрубкё дерева, стоялъ глиняный кувшинъ съ водою, покрытый двумя широкими листами хрёна; на деревянной тарелкё лежалъ ломоть чернаго хлёба съ солью. Очевидно, большой бёднякъ былъ этотъ человёкъ. И какъ ему быть богатымъ? Онъ былъ сельск\й дьячекъ, или, какъ онъ подписывался на бумагахъ, — причетникъ. Жена его пересаживала деревья, кусты малины, смородины и крыжовника. Сынъ его, мальчикъ лётъ двёнадцати, обрёзывалъ сух\я вётви, собиралъ тё, который обвалились сами, сносилъ ихъ охапками къ завалинё избы и ровно складывалъ въ кучи для топлива. Женщина работала торопливо: у нея было еще много дёла впереди. Она не говорила ни слова, не всегда слышала, о чемъ лепеталъ и спрашивалъ ее ребенокъ, и безпрестанно вздыхала, какъ будто камень лежалъ у нея на груди. Больной съ участ\емъ и сожалён\емъ часто взглядывалъ на нее и на сына тоскливыми глазами. Легк\й вётерокъ, пробёгая по деревьямъ, осыпалъ его бёленькими и красненькими цвётками душистыхъ яблонь и доносилъ до него густой запахъ и желтовато-серебристую пыль съ рябинъ, которыя зеленою стёною шли вокругъ тына. — Господи! — сказалъ про себя больной, — какая благодать кругомъ! А мнё и цвёты, и тепло, и сладк\й запахъ не въ радость. Можетъ, и на Бож\й свётъ не 4

Стр.4

Чистяков М. Въ маленькомъ сядикё подъ яблоней лежалъ человёкъ... долго смотрёть, и навёки разстаться съ своими придется! И останутся они, горемычные, одни... безпр\ютными сиротами... Садикъ, гдё теперь работаетъ моя жена съ моимъ ребенкомъ, достанется чужимъ людямъ; въ теперешней моей избё имъ не будетъ даже угла, чтобы приклонить голову. Ахъ, доля, доля, горькая доля! Зачёмъ бы такимъ бёднякамъ ужь и на свётъ родиться! Онъ помолчалъ, подумалъ немного, собрался съ мыслями, ободрился и продолжалъ: — Впрочемъ, знать, отъ болёзни глупъ я сталъ и малодушенъ; зачёмъ я ропщу? Да будетъ во всемъ святая воля Бож\я! /овъ больше страдалъ. Богь не покинетъ сиротъ; да и добрые люди еще не перевелись на свётё; земля не вся заросла полынью... Сказавъ это, онъ хотёлъ перекреститься, но не могъ поднять руки. Ему сдёлалось неловко лежать, онъ хотёлъ перевернуться и не былъ въ состоян\и; попробовалъ было позвать своихъ, но голосъ у него былъ такой слабый, такой глухой, что его не услышали бы и въ двухъ шагахъ. — Какой же я сталъ дрянной! — сказалъ онъ. — грустно улыбаясь и почти съ завистью смотря на пёночку, которая, сидя на вёткё, прямо передъ нимъ, звонко щебетала, пёла безъ умолку и, казалось, не могла вдоволь напёться про свою весеннюю радость. Мать точно будто мыслями отгадала, что ей надобно пойти къ больному, посадила яблонь, засыпала корни ея землей, притоптала, крикнула сына и пошла къ бёдному мужу. — Что, не хуже-ль тебё? — спросила она. — Нётъ, не хуже, только грустно что-то. Они замолкли. Было что-то ужасно тяжелое, гнетущее душу въ этомъ молчаньё. Эти трое бёдняковъ съ блёдными, испитыми лицами, понуренными головами, казалось, отнимали всю прелесть у свёта солнца, всю силу жизни у земли, всю нёгу у запаха цвётовъ. Дъячекъ, наконецъ, сказалъ сыну: 5

Стр.5