Евдокия Нагродская
Гнев Диониса
Источник: Нагродская Е. Гнев Диониса. - М.: Изд. группа "Прогресс" - "Литера", 1994.
Посвящается Елене Никандровне Клакачевой
День такой солнечный, веселый, а настроение мое отвратительное. Мне досадно, что я, никогда не
болевшая, не лечившаяся, вот сегодня, сейчас, должна ехать на Кавказ для поправления здоровья. Терпеть
не могу Кавказа. Везде лихорадка, а где ее нет - нет зелени и воды. Природа! Да чтобы полюбоваться
красивым видом, сколько мук и неудобств натерпишься, Это не то, что в Швейцарии; хочу диких гор,
вывороченных скал - вот тебе! Хочу улыбающихся долин! Хочу озер, рек - все есть. А тут как заладит
однообразие, так на десятки верст, а еще эти десятки верст едешь на скверном жестком седле и все время
думаешь, как бы не убили или не ограбили. А на травке фаланги, скорпионы...
Ни за что бы не поехала, если бы не это проклятое воспаление легких! Доктор решительно гонит
на юг. Юг есть и в Европе, он и удобнее и дешевле, ох, как дешевле, но, видите ли, я там буду одна, а
тут...
Это я еду познакомиться с семейством моего "будущего мужа".
Я прожила с Ильей пять лет душа в душу. Мы не могли с ним повенчаться только потому, что его
первая жена, с которой он разошелся лет за восемь до знакомства со мной, не давала ему развода. Теперь
она выходит замуж. Они разводятся, осенью я буду его законной женой. Это обязывает меня ехать
знакомиться с его родными.
Мать, две сестры, брат-мальчик. Ведь это надо ко всем применяться, со всеми поладить, всем
понравиться.
Конечно, не для меня: мне все равно, но для Ильи - он их так любит.
Как он страдал за эти пять лет, что не мог соединить нас, а теперь я еду к ним в качестве его
невесты. Я буду в семье. За мной будет уход. Это его слова.
Постараюсь, постараюсь. Я умею нравиться людям, когда захочу, а я очень хочу, потому что это
приятно Илье; он их так любит, а они на него молятся.
Хоть бы они мне понравились, тогда мне легче будет завоевать "неприятельскую крепость".
Я ведь отлично понимаю, что это именно "неприятельская крепость". Мое существование сначала
игнорировали, потому, верно, под влиянием писем Ильи и его поездки к ним в прошлом году в письмах
стали появляться официальные поклоны и пожелания.
Сестер я не боюсь! Но мать... Она знает наши отношения.
Я вдова, художница - значит, принадлежу к богеме. Между смертью моего мужа и знакомством с
Ильей был период в три года, которые для нее темны, и любящая мать может населить его ужасами.
Матери ревнивы.
Все это минусы, минусы.
Она любит Илью, как ребенка, и гордится им, как восходящим светилом.
Почем знать, не лелеяла ли она мечты приехать к нему в Петербург, нянчиться с сыном и греться в
лучах его славы? И я отняла у нее это.
Когда он женился в первый раз, четырнадцать лет тому назад, еще студентом, она, верно, не так
волновалась. Его жена была дочь ее хороших знакомых, восемнадцатилетняя институтка, с приданым... А
что из этого вышло? Разошлись через два года! Хорошо, что детей не было, а то Илья бы и до сих пор
терпел.
А я...
- Таня, родная, тебе нездоровится? - спрашивает Илья, наклоняясь ко мне.
Я вижу его красивое лицо, его ласковые серые глаза, развевающуюся золотую бороду, смеюсь и
отвечаю:
- Нет, Зигфрид!
Зигфридом я его называю с тех пор, как одна из его поклонниц - среди учащейся молодежи у него
много поклонниц - уверяла меня, что у Ильи наружность "героя скандинавской саги".
Наружность его многим нравится. Его высокая атлетическая фигура всегда выделяется в толпе.
Стр.1