Мольер
Жеманницы
Мольер. Полное собрание сочинений в одном томе. / Пер. с фр.-- М.: "Издательство АЛЬФАКНИГА",
2009. (Полное собрание в одном томе).
Перевод П. Гнедича
OCR Бычков М. Н.
Предисловие Мольера
Cтранное дело: печатают авторов против их желанья! Я не знаю ничего более противозаконного,
и я готов простить какую угодно наглость, но только не это.
Я совсем не хочу прикидываться скромным автором и уничижать мою комедию из гордости. Я
бы оскорбил, и для себя совершенно некстати, весь Париж, если бы предъявил к нему обвинение в том,
что он аплодировал пошлой пьесе: публика есть лучший судья произведений подобного рода, и было бы
дерзостью с моей стороны ее обличать в этом; и если бы даже я был самого плохого мнения о моих
"Жеманницах" до того, как они прошли на сцене, то, во всяком случае, теперь я должен думать, что они
чего-нибудь да стоят: ведь недаром же одновременно такому множеству людей они так понравились! Но
так как большая часть достоинств, найденных в пьесе, зависела от сценического исполнения и от
достоинства дикции, то для меня было бы весьма важно, чтобы пьеса не была лишена этих украшений,
да и вообще я полагал, что ее сценический успех был совершенно достаточен, чтобы считать себя
удовлетворенным. Я сказал себе: пусть ее видят только при блеске свечей, чтобы кто-нибудь не
вспомнил про известную пословицу, и потому я не хочу, чтобы она прыгнула из Бурбонского театра в
Пале-Рояль. Но я не мог этого избегнуть и имел несчастие увидеть похищенный список моей пьесы в
руках книгопродавцев с разрешением к печати, добытым с помощью обмана. И как я ни вопиял: "О
времена! О нравы!" -- но пришлось выбирать одно из двух: или быть напечатанным, или судиться, -- а
последнее зло еще ужаснее первого. Пришлось подчиниться судьбе и согласиться на то, что могли бы
проделать и без моего согласия. Боже мой, сколько затруднений, чтобы издать книгу, в особенности
когда автор первый раз имеет дело с типографией! Кабы еще мне дали время, я бы мог думать и принять
те предосторожности, которые господа авторы -- а теперь мои собратья -- имеют обыкновение
предпринимать в подобных случаях. Не говоря уже о важном сановнике, которого я, помимо его
желания, взял бы покровителем моего труда, умаслив его цветистым посвящением, -- я бы постарался
сделать красивое и ученейшее предисловие; у меня есть много книг, которые помогут мне сказать много
умных вещей о трагедии и комедии, об их языке, происхождении, значении и т. д. Я бы обратился к
моим друзьям, которые, чтобы рекомендовать мою пьесу, не отказали бы мне ни во французских, ни в
латинских стихах. У меня даже есть один, что воспел бы мне хвалу по-гречески, а кому не известно, что
похвала, написанная по-гречески во главе издания, может сделать чудеса. Но меня издали, не дав мне
времени опомниться; я даже не мог сказать двух слов, чтобы объяснить мои намерения касательно
сюжета самой комедии. Я бы хотел указать, что она нигде не переходит границ честной и приличной
сатиры; что прекрасные намерения, извращенные подражателями -обезьянами, заслуживают быть
осмеянными; что жалкое подражание совершенным образцам во все времена было предметом для
комедии, и как настоящие ученые и действительно храбрые люди не усматривали обиды в лице докторов
и капитанов, выводимых на сцене, как судьи, принцы и короли не обижались, смотря на Тривелена или
другого артиста, смешно игравшего судью, принца или короля, -- точно так же наши жеманницы
напрасно обиделись бы, увидя себя в смешном и плохо скопированном виде.
Но, в конце концов -- как я уже сказал, -- мне не дали передохнуть и monsieur Де-Люино хочет
меня сейчас же отдать в брошюровку. В добрый час, значит, такова воля Господня!
Действующие лица
Лагранж |
Стр.1