Яков Данилович Минченков
Богданов Иван Петрович
Источник: Минченков Я. Д. Воспоминания о передвижниках. "Художник РСФСР". Ленинград.
1965. Издание пятое
OCR Ловецкая Т.Ю.
Улица оканчивалась тупиком, в конце его дома стояли на одной только стороне, на другой
высился длинный скучный забор, за которым во много рядов тянулись запасные пути какой-то железной
дороги. За ними шли пустыри, места для свалки мусора, а еще дальше виднелась серая опушка мелкого
леса.
беднотой.
Однообразие, с вылинявшей окраской, двухэтажные домишки тупика были набиты окраинной
Тут жили мелкие ремесленники, прачки, старьевщики, рабочие и железнодорожные служащие
низшей категории.
Оттого, что из тупика не было ни проезда, ни прохода на другие улицы, не было в нем почти
никакого движения.
Сюда никогда не заезжал в своем экипаже знатный барин, не дребезжала здесь даже разбитая
извозчичья пролетка; на узких каменных тротуарах с редкими тумбами по бокам лишь изредка
появлялись обитатели этих, похожих, как один, домов тупика: лудильщик тащил за одно ухо старый,
позеленевший самовар; бледная прачка, согнувшись, несла на спине большой узел грязного белья; бежал
из трактира мальчик-подмастерье с бутылкой водки или с кипятком в большом жестяном чайнике для
своего хозяина; устало брел кондуктор с товарного поезда, покачивая у самой земли фонарем с зеленым
стеклышком.
Редкие пешеходы проходили, и улица снова пустела.
Только когда кончалось лето и осенний резвый ветер переносился через пустыри в тупик, сюда
набегали мальчишки с других улиц, и в небе начинал вилять мочальным рваным хвостом бумажный змей
с трещоткой. Мальчишки потом садились под забор, резались в орлянку и учились сквернословить.
В большинстве своих дней и часов тупик хранил тишину.
Сюда неслись лишь чужие звуки со стороны: гудки бегущих мимо поездов, жалостный хрип
шарманки с соседней улицы или звон колоколов в праздники.
Здесь не происходило ничего значительного, что могло бы сильно взволновать население и
привести его в действие. События происходили мелкие, обыденные, всем известные и надоевшие. В
праздник подвыпивший мастеровой ни с того, ни с сего начнет трепать свою жену, сбегутся соседки,
отобьют жертву, посудачат и разойдутся по квартирам. На рассвете вдруг раздастся громкий стук в дверь
и послышится сердитый голос: "Кого там черт носит спозаранку?" А потом: "Это, никак, ты, Савелов? С
двадцать вторым -- значит, без опоздания вернулся?" Кондуктора впустят, и опять все сонно замолкнет.
Место это не было городской трущобой с ее ужасами. Здесь не встречалось отчаянной нищеты с
голодовкой, потому что обитатели домов все-же имели заработок и питались, по их словам, тем, что бог
послал.
Тупик не выносил людей без всякого дела и преступников. Бездельникам нечего было получить от
рабочей бедноты, а преступники не на шли бы здесь сообщников и укрывателей. Даже безнадежный
пьяница не заручился бы здесь постоянным собутыльником. Весь этот не подходящий для тупика с его
трудовым населением элемент выбрасывался отсюда и переходил на Хитров рынок и другие подобные
места.
Здесь не было места зверскому преступлению и чудовищному пороку, как и светлой добродетели,
хотя бы мещанского склада; не было веры и безверия, безысходной тоски и неудержимой радости; не
было протеста -- а только примирение и привычка: примирение со своей беспросветной жизнью,
бедностью и постылым трудом, привычка терпеливо переносить все, что ни свалилось бы на голову
обездоленного человека.
Обитатели серых домов знали, что они живут в Москве, что в ней есть Иверская божья матерь,
трактиры, в которых гудят заводные машины, полицейские участки, где надо прописываться и откупаться
за малые провинности, а дальше им почти ничего не было известно о городе.
Они ничего не читали, хотя в большинстве были грамотными, никогда не бывали в театрах, в
каком-либо музее или на выставке.
Женщины, до полуночи укачивающие своих раскричавшихся больных детишек, не знали, что в
Дворянском собрании сейчас идет концерт знаменитого скрипача, что его забрасывают цветами барыни,
Стр.1