Проспер Мериме. Голубая комната
----------------------------------------------------------------------Пер.
фр. - М.Кузмин. В кн.: "Проспер Мериме. Новеллы".
М., "Художественная литература", 1978.
OCR & spellcheck by HarryFan, 5 March 2001
----------------------------------------------------------------------Мадам
де Ларюн (*1)
Молодой человек в волнении ходил по вокзальному залу. У него были синие
очки, и, хотя он не был простужен, он поминутно подносил платок к носу. В
левой руке он держал маленький черный саквояж, в котором находились, как я
потом узнал, шелковый халат и шальвары.
Время от времени он подходил к выходной двери, вынимал карманные часы и
проверял их по вокзальным. Поезд уходил только через час, но есть люди,
которые всегда боятся опоздать. На таких поездах не ездят деловые люди:
вагонов первого класса было мало. Час был не тот, когда биржевые маклеры,
окончившие дела, едут обедать на дачу. Парижанин без труда узнал бы в
пассажирах, которые начали собираться,
фермеров или пригородных
лавочников. Тем не менее всякий раз, как кто-нибудь входил в вокзал или
экипаж останавливался перед входной дверью, у молодого человека в синих
очках сердце расширялось, как пузырь, колени начинали дрожать, саквояж
готов был выпасть из рук, а очки сваливались с носа, на котором, кстати
сказать, они сидели совсем криво.
Но стало еще хуже, когда, после долгого ожидания, из боковой двери,
единственного места, за которым он не наблюдал, показалась женщина, вся в
черном, с густым вуалем на лице, держа в руках темный сафьяновый саквояж,
в котором, как я впоследствии установил, находились чудесный капот и
голубые атласные туфли. Женщина и молодой человек пошли друг другу
навстречу, смотря направо и налево, но не прямо перед собой. Они сошлись,
соединили руки и несколько минут стояли, задыхаясь и дрожа, охваченные тем
острым волнением, за которое я отдал бы сто лет жизни философа.
Когда они обрели дар слова, молодая женщина (я забыл сказать, что она
была молода и красива) произнесла:
- Леон, Леон, какое счастье! Я никогда бы вас не узнала в этих синих
очках!
- Какое счастье! - ответил Леон. - Я бы никогда не узнал вас под этим
черным вуалем!
- Какое счастье! - повторила она. - Займем скорее места. Вдруг поезд
уйдет без нас! (Она крепко сжала ему руку.) Никто ничего не подозревает. В
настоящее время я с Кларой и ее мужем еду к ним на дачу, где _завтра_
должна с ними проститься. И вот уже час, как они уехали, - прибавила она,
смеясь и опуская голову, - а завтра... проведя _последний_ вечер с нею
(она снова сжала его руку)... завтра утром она отвезет меня на станцию,
где я встречу Урсулу, которую я послала вперед к тетке... О, у меня все
предусмотрено! Возьмем билеты... Узнать нас невозможно! Ах, а вдруг в
гостинице спросят наши фамилии? Я уже забыла...
- Господин и госпожа Дюрю.
- Ах, нет! Только не Дюрю! В пансионе был сапожник по фамилии Дюрю.
- Ну, тогда Домон?..
- Домон.
- Превосходно. Только у нас ничего не будут спрашивать.
Раздался звонок, двери зала отворились, и молодая женщина, не поднимая
вуали, устремилась со своим спутником к вагону первого класса. Второй
звонок - и дверца купе захлопнулась за ними.
- Мы одни! - радостно закричали они.
Но почти в то же мгновение человек лет пятидесяти, одетый в черное, со
скучающим и важным видом вошел в купе и расположился в углу. Паровоз дал
свисток, и поезд тронулся.
Молодая пара, сев как можно дальше от неприятного своего соседа, начала
говорить вполголоса, да еще вдобавок, из предосторожности, - по-английски.
- Сударь, - проговорил их спутник на том же языке, но с более чистым
британским акцентом, - если у вас есть секреты, вам лучше было бы не
говорить их при мне по-английски. Я англичанин. Мне очень жаль, что я вас
Стр.1