ПРЕДИСЛОВИЕ
Напечатанные здесь вместе отрывки поэмы "Агасвер", собственно,
не иное что, как разрозненные звенья бесконечной цепи, которую
можно протянуть через всю область истории Римской империи,
средних веков и новых до наших дней. <...> Это, собственно, не
поэма, а план, а рама и вместе образчик для поэмы всемирной;
автор представленных здесь отрывков счел бы себя счастливым,
если бы мог быть просто редактором, по крайней мере между своими
соотечественниками, хоть малой части столь огромного создания. <...> Агасвер путешествует из века в век, как Байронов Чайльд
Гарольд из одного государства в другое; перед ним рисуются
события, и неумирающий странник на них смотрит, не беспристрастно,
не с упованием на радостную развязку чудесной драмы, которую видит,
но как близорукий сын земли, ибо он с того начал свое поприще, что
предпочел земное - небесному. <...> Небо, разумеется, всегда и везде
право; промыслу нечего перед нами оправдываться; но не забудем же и
мы, что, если не прострем взора об он пол гроба в область света,
истины, духа, - мы никогда лучше Агасвера не постигнем святую правду
божию, и жребий наш при последнем часе нашей жизни непременно
отчаяние, как скорбный жребий последнего человека, умирающего в
окончательном отрывке нашей поэмы в объятиях нетленного, страшного
странника. <...> И вдруг мою печаль сменяет страх,
Вступает в мозг костей студеный трепет,
Дрожащих уст невнятный, слабый лепет
Едва промолвить может: "Тот же прах,
Такой же гость ничтожный и мгновенный
За трапезой земного бытия,
Такой же червь, как все окрест, и я. <...> Увы, единой вере власть дана
В виду глухого, гробового сна
Спокоить, укрепить, утешить душу:
Блажен, чей вождь в селенье звезд она! <...> К ее обманам, призракам и мгле,
К утехам лживым, к суетной печали
И к той ничтожной, горестной мечте,
Напитанной убийственной отравой,
Которую в безумной слепоте
Мы называем счастьем или славой? <...> С писаний Маккавеев Агасвер
Подъемлет взоры: вечер; дня светило
Свой <...>
Агасвер.pdf
Вильгельм Кюхельбекер
А Г А С В Е Р
Поэма в отрывках
Оригинал здесь: "Друзья и Партнеры".
ПРЕДИСЛОВИЕ
Напечатанные здесь вместе отрывки поэмы "Агасвер", собственно,
не иное что, как разрозненные звенья бесконечной цепи, которую
можно протянуть через всю область истории Римской империи,
средних веков и новых до наших дней. Это, собственно, не
поэма, а план, а рама и вместе образчик для поэмы всемирной;
автор представленных здесь отрывков счел бы себя счастливым,
если бы мог быть просто редактором, по крайней мере между своими
соотечественниками, хоть малой части столь огромного создания.
Агасвер путешествует из века в век, как Байронов Чайльд
Гарольд из одного государства в другое; перед ним рисуются
события, и неумирающий странник на них смотрит, не беспристрастно,
не с упованием на радостную развязку чудесной драмы, которую видит,
но как близорукий сын земли, ибо он с того начал свое поприще, что
предпочел земное - небесному. Небо, разумеется, всегда и везде
право; промыслу нечего перед нами оправдываться; но не забудем же и
мы, что, если не прострем взора об он пол гроба в область света,
истины, духа, - мы никогда лучше Агасвера не постигнем святую правду
божию, и жребий наш при последнем часе нашей жизни непременно
отчаяние, как скорбный жребий последнего человека, умирающего в
окончательном отрывке нашей поэмы в объятиях нетленного, страшного
странника.
ВЕЛЬТМАНУ
Милостивый государь!
Лично ни вы меня, ни я вас не знаем и, вероятно, никогда не
узнаем. Но столько вы мне известны, как человек и оригинальный
писатель, что я счел бы просто глупостью, если бы перед словами:
Милостивый Государь (за которыми даже нет вашего святого имени
и отчества, потому что я их никогда не слыхал) я написал Господину
Вельтману. Вы так же мало Господин, как Апулей или Лукиан, как
Сервантес или Гофман, как между нашими земляками, хотя и в другом
совершенно роде, Державин,Жуковский, Пушкин. Вы этого, может быть,
по своей скромности еще не хотите знать: так позвольте же, чтоб
человек, который вам ни друг, ни брат, ни сват, вам об этом объявил.
Вместе примите, милостивый государь, мои отрывки: я вам их посвящаю,
потому что не знаю, чем иным отблагодарить вас за удовольствие
высокое и живое, какое доставили мне ваши сочинения. В них мысли,
а мысли...* нашей многословной литературы - дело [не посл]еднее.
Ваш покорный слуга
Неизвестный
Стр.1