Петр Андреевич Каратыгин
Из воспоминаний
14 декабря 1825 г.
Оригинал здесь: Хронос.
Петр Андреевич Каратыгина (1805-1879) родился в театральной семье, обучался в
Петербургском высшем училище, а с 1816 по 1825 год -- в. театральном. После удачного театрального
дебюта в 1823 году принят на службу в Императорский Александрийский театр. П.А.Каратыгин был
автором очень многих водевилей, драматических пьес, переводов на злобу Дня. "Записки", отрывок из
которых воспроизводится ниже, написаны П. А. Каратыгиным в 50-60-х годах, но опубликованы в С.Петербурге
только в 1880 году.
"В конце ноября было получено известие о неожиданной смерти Александра. Это событие всех
сильно поразило. Все почти непритворно об этом плакали и в преемнике Константине не много ожидали
доброго. Появились гипсовые бюсты, портреты Александра с печальными эмблематическими
изображениями; траурные кольца с надписью "Наш ангел на небесах"; все это покупалось тогда
нарасхват. Прошли смутные, тяжелые две недели междуцарствия, в продолжение которых успели
налитографировать портреты Константина Павловича с надписью "Император всероссийский".
Приближалось грозное 14 декабря.
В народе носились зловещие слухи, что общественное мнение сильно разделено относительно
преемника престола. На рынках и в мелочных лавках, куда стекаются из низших слоев народонаселения
разные городские сплетни и толки, распространялись темные слухи. Так, и наша прислуга слышала 13
декабря, что завтра назначена войскам присяга, но что многие не хотят присягать новому Императору
Николаю Павловичу.
Разумеется, мы этому ничему не верили и запретили прислуге повторять такие нелепости.
Наступило утро рокового дня; казалось, что все шло своей обычной чередой; на улицах ничего
особенного не было заметно. В этот день был именинник наш директор Аполлон Александрович Майков,
который хотел справлять свои именины у дочерей своих Азаревичевых, живших с матерью в казенной
квартире в доме Голлидея на втором этаже (в том самом доме, где и мы жили). Над ними была квартира
Катерины Телешовой, с которой граф Милорадович был в коротких отношениях. Часов в десять с
половиной графская карета в четверке подъехала к крыльцу со двора, и Милорадович в полной парадной
форме, в голубой ленте вышел из нее и пошел, по обыкновению, прежде наверх к Телешовой, потом
обещал зайти на пирог к Майкову.
Видя генерал-губернатора в этот день спокойным, мы тоже начинали успокаиваться и были почти
уверены, что нелепые вчерашние слухи не имели никакого основания, иначе как бы мог в такой важный
день и час генерал-губернатор столицы быть в гостях у частного лица?
Неужели бы эти зловещие городские слухи не дошли до него? Но не прошло и четверти часа по
приезде графа, как во двор наш прискакал жандарм, соскочил с лошади и побежал наверх в квартиру
Телешовой. Через несколько минут карета графа подъехала к крыльцу, и он, быстро сбежав с лестницы,
торопливо сел в карету, дверцы которой едва успел захлопнуть его лакей и которая тотчас же помчалась
за ворота. Мы побежали смотреть в окна, выходившие на Офицерскую улицу, и тут увидели батальон
Гвардейского экипажа, который шел в беспорядке, скорым шагом, с барабанным боем и распущенным
знаменем; ими предводительствовал знакомый нам капитан Балкашин. Уличные мальчишки окружали
солдат и, прыгая, кричали: "Ура!"
Быстрый отъезд графа и эта последняя картина мало доброго обещали. Мы с братом начали
собираться со двора, чтобы узнать, в чем дело, но матушка наша взяла с нас слово, что мы далеко не
уйдем и чтобы не совались в толпу и были осторожнее. [...]
С Гороховой шел Московский полк, также с барабанным боем и распущенными знаменами, и
густые толпы разного сброда и особенно мальчишек окружали солдат и горланили: "Ура!" Якубович
пожал руку моему брату и, побежав вперед, вскоре скрылся из наших глаз. Поворотя за угол, мы увидели
Якубовича, уже без шинели, с обнаженной саблей впереди полка; он сильно кричал и махал своей саблей.
Мы взялись с братом за руки, чтобы толпа не оттерла нас друг от друга, и прошли на Дворцовую площадь
и там увидели нового Императора в полной парадной форме перед батальоном Преображенского полка.
Он был бледен, но на лице его не было заметно ни малейшей робости; он распоряжался молодцом, и с
Стр.1