Георгий Мейер Хождение по мукам (Опыт медленного чтения) После изгнания Лужина ушли, не желая раздражать больного, и Зоеимов с Разумихиным. <...> Тотчас вслед затем он встал и начал одеваться в платье, купленное для него Разумихиным на толкучем рынке. <...> «Странное дало: — замечает Достоевский, •— казалась, он вдруг стал совершенно спокоен; не было ни полоумного браду, как давеча, ни панического страху, как во всё последнее время. <...> Это была первая минута какого-то странного, внезапного спокойствия. <...> Достоевский не говорит, откуда взялось «странное спокойствие», но из дальнейших событий выясняется, что в эту первую минуту Раскольников внутри себя безотчетно порешил ч<сегодня же» пойти в полицейский участок и сознаться во всем. <...> Одевшись, Раскольников взглянул на деньги, лежавшие на столе, и положил их в карман. <...> Не то, чтобы сознательно хотел Раскольников пойти в полицейский участок и все рассказать. <...> Вот именно эта внерассудрчная отчаянная решимость ускоряла теперь осуществление встреч и событий, давно назревших в душевных глубинах Раскольникова. <...> —• Любите вы уличное пение? — обратился вдруг Раскольников к одному, уже немолодому, прохожему, стоявшему рядом с ним у шарманки и имевшему вид фланера. <...> — Я люблю, —• продолжал Раскольников, но с таким видом, как будто вовсе не об уличном пении говорил, 1 — я люблю, как поют под шарманку в холодный, темный и сырой осенний вечер, непременно в сырой, когда у всех прохожих бледно-з,еленые и больные лица; или, еще лучше, когда снег мокрый падает, совсем прямо, без ветру, знаете? а сквозь него фонари с газом блистают. <...> Разгадка этого краткого, действительно, в высшей степени странного разговора, таится в замечании, брошенном Достоевским мимоходом: «с таким видом, будто вовсе не об уличном' пении говорил». <...> Души убитых ушли в неведомую обитель, а их грехи остались на убийце и теперь разъедали, умерщвляли его. <...> Так же бессознательно поступал и Раскольников, когда в игре шарманки <...>