...Итак -- возвратимся к Соловьеву, Сухинову, Мозалевскому и Быстрицкому, которых мы -- трех
первых оставили в городе Василькове, а последнего -- г. Остроге, и для которых, с сего времени,
началась новая эпоха жизни и бедствий1. <...> Однажды полковник Дуров, киевский
полицеймейстер, приехал в тюрьму, в которой содержались бывшие черниговские офицеры, и объявил
им, что некоторые жители Киева, зная их бедность и нужду, прислали через него некоторую сумму денег
и просят их принять оные не как подаяние, но как пособие из человеколюбия и участи
соотечественников. <...> ...Легко представить себе положение черниговских офицеров без всякого пособия, без родных,
без знакомых,-- оставленных и забытых всеми. <...> Слезы катились из глаз добрых солдат, видя бедственное положение своих
офицеров; они хотели утешать их, но их утешения обращались в простые, но сильные выражения
горести. <...> 5 сентября 1826 года с партиею арестантов они отправились в Москву через города Козелец,
Нежин, Глухов, Орел и Калугу. <...> Днем они подвергались всем переменам осенней погоды и не
имели средства защитить себя от холода и дождя; ночью -- смрадная и тесная тюрьма вместо отдыха
была для них новым истязанием. <...> Сообщество воров, разбойников, бродяг и распутных женщин внушало
отвращение к жизни и презрение к человечеству. <...> В городе Кромах Орловской губернии тюрьма, в коей
они провели ночь, была настоящею пыткою и сделалась почти губительною для них... <...> На другой день после сего ночлега Соловьев и
Мозалевский заболели; смрадные и тесные тюрьмы совершенно расстроили их здоровье; с железами на
руках и на ногах они ле могли даже переменить рубашку (у них были на руках так называемые
наручники, т. е. железная палка, не имеющая посредине ни одного кольца). <...> Сухинов и Быстрицкий кое-как еще держались на ногах, но
по пришествии в Москву также заболели горячкою и были, все четверо, помещены в госпиталь, в
московском замке находящийся. <...> С ними вместе в
тюремном замке содержались под арестом <...>