Дружба на вырост Сергей Переляев Полковники и песни до упаду Три истории про папу, перессказанные точно как они происходили … <...> Знаете, папа мой был человеком суровым, но и веселым одновременно. <...> Лихость имел в сердце какую-то, будто речной поток… <...> А я-то был его родной сын, а не чей-то там чужой, ясно же, что и я был такой же поток речной, да моя река еще и текла с горы такой высоченной… <...> И вот, бывало, как мы заспорим, как засуетимся, так мама просто не знает, чем нас унять, даже сам ветер в листве, заслыша спор наш, как будто теряется, черт уже знает, куда ему дальше дуть? <...> Но все-таки мы все вопросы решали по справедливости, а справедливость — это ж просто родная дочь горячих парней, какими были мы с папой. <...> И опять закачаются деревья (небесные) от лихости криков. <...> Папа читает мое произведение Поскольку я примерно с шести лет почти каждый вечер что-то писал, моему папе хотелось, чтоб если уж я пишу, то писал бы так, как положено настоящему серьезному автору, а не просто всякую ерунду. <...> Я приношу ему свою толстую синюю тетрадь (про компьютеры-то тогда еще никто ничего не знал), в которой исписано было уже листов двадцать, но папа начинает с самой первой страницы, на которой пока только начало одного моего нового романа под предположительным названием «Каскад¸ры». <...> Полковники и песни до упаду — Посмотри, — говорит папа, — ты пишешь, «пришли они в магазин, и купили машину». <...> — Чуть-чуть помолчал, потом продолжает: — Представь, что у меня тема лекции — строение двигателя самолета. <...> Если я сам не знаю строение этого двигателя, то как я про него рассказывать буду?! <...> Так же и в книгах нормальных должно быть. <...> И откуда деньги, и машины, которые не в магазинах, кстати, продаются, а на рынках специальных таких. <...> Я чуть подделал свое начало, и стало так: «Пришли они на специальный такой рынок, где продавались машины, и купили все, что хотели. <...> А были это два друга — президент и Дима Маликов». <...> (Всем давно <...>