Очерки современности Александр Петров-Агатов Арестантские встречи НЕВЫДУМАННАЯ ПОВЕСТЬ По Рождестве Христове лето 1969-ое Беды приходят неожиданно. <...> Особенно в советской стране, где очень много красивых слов о свободе и братстве, но очень мало совести и чести. <...> Алёшка (так зову я свое двадцатишестилетнее чадо) побежала в больницу, зять мой — в магазин, я — на временную свою квартиру, чтобы переодеться. <...> Дома мы не имели (в наше время это — редкость) и жили в разных точках государства великого. <...> Я с мамой, семидесятилетней старушкой, ютился в Ленинграде, почти что в чуланчике, Алеша с мужем работали в хабаровской краевой телестудии и жили не в лучших условиях. <...> ПЕТРОВ-АГАТОВ кву вызвала «Литературная Россия», собравшаяся печатать мою повесть, — нужно было прочесть гранки, а юная чета приехала в столицу, чтобы подыскать новое место работы: из телестудии их вышибли за то, что дочь дала кое-кому из коллег прочесть письмо Александра Солженицына съезду советских писателей. <...> В этот день я должен был получить в редакции аванс за повесть и сейчас летел по Ломоносовскому к старушке-еврейке, приютившей меня, чтобы переменить сорочку: неудобно же в редакции появляться в грязной рубашке. <...> Не доходя буквально нескольких метров до дома преподавателей, где на тринадцатом этаже в 244 квартире стоял мой чемодан, я почувствовал — не увидел, а именно почувствовал, что двое рослых людей прижимают меня к подъезду. <...> Дорога, по которой шла машина, не оставляла сомнения, что везут меня на Лубянку, ту историческую Лубянку на площади Дзержинского, с которой у граждан, живущих в советской стране, связаны представления, а для некоторых и воспоминания об ужасах и пытках. <...> Привезенный сюда в 1947 году, я прошел через все крупнейшие тюрьмы и лагеря Советского Союза и был освобожден лишь двадцать лет спустя. <...> Что-то теперь будет с Алешкой, Анатолием, мамой, будто все они маленькие дети и им непременно нужно мое присутствие. <...> Перед ним лежали переписанные <...>