Курский Долгие крики (О поэме «Братская ГЭС») Цикл стихотворений Евтушенко «Поездка на север», напечатанный в первом номере журнала «Знамя» за 1965 год, начинается со стихотворения «Долгие крики». <...> В десяти стихотворениях цикла из шестнадцати Евтушенко раздумывает о своем назначении в этом мире, о своем призвании 90 ГРАН И № 67 не только как поэта, но и как человека. <...> Теми же раздумьями полна и его поэма «Братская ГЭС». <...> В предисловии к ней он пишет: «Две философии сражаются сейчас в мире: философия безверия, пессимизма и философия веры в светлое будущее человечества. <...> Собственно говоря, может быть, это и не поэма, а просто мои раздумья, объединенные спором двух тем: темы безверия, выраженной в монологе пирамиды, и темы веры. <...> * Где-то на севере, задолго до навигации, Евтушенко оказался в промозглом трюме почтового катера, развозящего почту для рыболовов. <...> Для людей, заброшенных на край света, простудное сипенье этого неказистого, с трудом пробирающегося сквозь нагромождения льда катерка будет звучать — поэт чувствует — «самой лучшей музыкой». <...> Потом, когда начнется навигация и придут настоя № 67 ГРАН И 91 щие пароходы, люди, возможно, забудут твой сиплый голос. <...> И счастливый от сознания, что в этом мире что-то зависит и от него, Евтушенко кончает стихотворение: И сам, накрытый чьей-то шубою, я был от столького зависим, и, как письмо от Ваньки Жукова, дремал на грудах прочих писем. <...> В стихотворении «Береговой припай» Евтушенко сравнивает себя с островом, окруженным льдом (береговой припай), а свою любимую — со шхуной, которая не может приблизиться к нему. <...> 92 ГРАН И Что жизнь меня швыряла, я это просто врал, и не было аврала, а лишь игра в аврал. <...> Если в «Долгих криках» поэт недоумевает, что его голос, «гремевший набатом в залах», бессилен, но все же приходит к выводу — надо ждать, то в последнем стихотворении он кричит, как будто не дождавшись отклика на перевозе «Долгие крики». <...> Оглянувшись по сторонам, он видит солдата: примостившись <...>