Вопервых, собственно исламоведы, т.е. люди, которые сделали изучение ислама своей профессией. <...> К ней принадлежат и ныне покойный Анас Бакиев, и Станислав Прозоров, и директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, и разносторонний Ефим Резван, и отбывший в Штаты суфиевед Александр Кныш, и историк Олег Федорович Акимушкин. <...> Назову, на мой взгляд, самые интересные и неожиданные: Талеба Саидбаева «Ислам и общество», Гасыма Керимова «Ислам и его социальная сущность», Михаила Вагабова «Ислам и семья». <...> Московские исламоведы, которые территориально располагались ближе к Кремлю, четко отрабатывали политический заказ. <...> О «зарубежном исламе» надо было размышлять только в ключе официальной идеологии, а также с учетом отношений СССР с той 169 или иной мусульманской страной: про Египет, Ливию, Сирию писали хорошо; про Пакистан – плохо; про Саудовскую Аравию — сдержанно; про Афганистан – романтично, даже слишком. <...> В 1980-е годы на ислам (как и на многие другие непонятные темы) распространилась практика «закрытых публикаций». <...> Такие работы отличались, по представлениям того времени, «свободомыслием», как минимум в силу того, что относительно «зарубежного ислама» однозначной официальной позиции не сложилось. <...> Не единым сектором из ИВАНа жило и живет российское исламоведение. <...> Упомяну хотя бы Мариэтту Степанянц, Леонида Сюкияйнена, Гасыма 171 Керимова, Александра Игнатенко, Талиба Саидбаева, Абдуллу Нуруллаева. <...> Классические и современные направления исследования ислама пересекаются (что встречается не так часто) в работах философа Александра Игнатенко, у которого хватает сил и времени рассуждать и о метафорическом мышлении в «Зеркале ислама», и о проблемах исламского фундаментализма. <...> (Нехорошо льстить политикам, но все же не могу не отметить, что казанское исламоведение расцвело под сенью президента Татарстана Шаймиева, который, хоть и признался, что не считает себя ревностным мусульманином, но все же умеет «чувствовать <...>