Зато есть в ней много нежности, правдивости, такта и какого-то света, источником которого является, вероятно, духовная чистота самого автора. <...> «Свидание Джтгма» и отрьшки из начатой повести «Рейс» («Грани» №41) свидетельствуют о том. что эмиграция потеряла в лице В, Н. Емельянова <...> Слизстсой Голова Горгоны Книгу свою я . <...> Гораздо более подходящим было бы название — «Голова Горгоны» (если бы это не было так претенциозно) — той самой страшной Горгоны, взгляд которой убивал. <...> Персей мог одолеть чудовище только благодаря тому, что не посмотрел ему в глаза и видел лишь его отражение в зеркале. <...> И если герой Горбовского романа и гибнет (в каком-то смысле) потому, что слишком глубоко туда за - глянул, то писатель, творец, находящийся под защитой светлого Аполлона, созерцает именно как «зерцалом в гаданьи». и нужно воздать ему должное; Горбов не только великолепный психолог, тонкий и внимательный, но также обладает колдовским даром вводить читателя в атмосферу древних подземных ужасов, т. е,, говоря современным языком, в наше подсознание. <...> Эта особенная трагическая атмосфера начинает окутывать вас уже с первых страниц; она постепенно сгущается; все чаще доносится подземный гул, все труднее становится дышать, все сильнее ожидание беды. <...> Однако — тоже с первых же страниц — нам дано почувствовать, что можно было избежать катастрофы, что вовсе не судьба толкнула героя (ведущего рассказ от своего имени) вступить на избранный им путь, а лишь некое наваждение. <...> Счастье любви, семья, богатство (и связанная со всем этим житейская суета) — все это не для него. <...> Гораздо важней «свобода одиночества", полноценнь1е «неподвижные», «чистые» минуты, когда человек как будто пребывает в «царстве теней». <...> В центре романа, как злой паук, притаившийся в своей паутине, отвратительное существо, которое даже трудно назвать человеком. <...> Он сладострастник, развратник, садист и вдобавок — графоман, вообразивший, что ему Я. Я. Горбов. <...> Вот мерзкий облик <...>