Эхо Края света Рубрику ведет Лев Аннинский «Вь¸тся тропка моя прямая с края света до края света». <...> Амитофо Первая книжка стихов — семь лет назад: чуткий слух, твердое перо, природное чувство формы. <...> Если есть начало, где-то и конец… Первая книжка называлась: «Имена». <...> «Отпусти мою тень туда, где не знают ее по имени…» И еще: «Подарю другому имя и без имени умру… »И даже так: «Последнего волка, последнего зверя нездешних племен схватили за холку, швырнули за просеку лживых имен». <...> Волки — тоже лейтмотив, в сцепе с другими братьями нашими меньшими, среди которых особенно важны кошки. <...> Но мотив неотступен: утрата имени — созвучие потерявшей имя эпохе. <...> Утрата родительских связей — из той же симфонии. <...> Мама один раз помянута: вдруг придется «играть в благородную даму, стареть и копировать маму». <...> Налет великосветскости — очередная фантазия, вообще мама заслуживала бы большей признательности: Ли выросла в замечательно культурной семье. <...> Отец — Александр Голубев — высококлассный историк, автор двухсот научных публикаций и, что важно, — поэт. <...> Из того первого послесталинского поколения, на долю которого выпало хоронить сначала Диктатуру, потом Державу… Прямо об этом в стихах Голубева — ни слова! <...> Разве что проговорки проскальзывают: «жалобы отцов»… «тайная печаль»., «невозможность постичь и запомнить бесконечные смыслы воды». <...> Непостижимость смыслов дочь подхватывает (тоже наблюдая течение вод), но острой смены эпох не фиксирует, в отличие от отца, книга которого названа: «Полынья меж временами». <...> Там — момент потери опоры, почвы, утраты базиса, а тут опоры уже не было: дети, выросшие в пестром вакууме «перестройки», воспринимают реальность через совершенно другие края — он ищут опору заново, с нуля, воспринимая этот поиск как неизбежность. <...> Исторические подробности реют во мгле: «дымит за спиной тишины Хиросима», кто-то едет «спасать планету», надо «беречься болотной тропы», как и «голодной толпы»… Поколение <...>