Подробное чтение Николай Анастасьев Burnt-out case Борис ПАНКИН. <...> Заглавное словосочетание принадлежит сфере права и финансов, обозначая, как поясняют словари, сумму, на которую уменьшается стоимость предприятия с потерей того или иного актива. <...> Однако оно прочно вошло и в литературу — так озаглавлен один из самых глубоких, на мой взгляд, романов Грэма Грина, где рассказана история европейца, изживающего тяжелую душевную смуту в африканском лепрозории. <...> В русском переводе он назван «Цена потери», но содержанию были бы соприродны и иные версии, также не противоречащие семантике понятия, — «Цена победы» или «Безнадежный случай». <...> И в этих же выражениях, при всей неожиданности, может быть описана судьба Константина Симонова, какой ее изобразил в своем документальном романе Борис Панкин. <...> Но что верно, то верно: время было азартное, недолговечная полоса бури и натиска, вчерашних идолов сметала яростно. <...> Наступила тоска по империи, имперскому величию и имперским памятникам. <...> Burnt-out case памятниками стоят кровь и несвобода, так это все злобные наветы — происки «пятой колонны» и разномастных заклятых врагов России. <...> Поневоле вспомнишь пародию на благополучно забытый ныне, но в свое время наделавший немало шума роман Кочетова «Чего же ты хочешь? <...> «Четыре Я Константина Симонова» — это, скажу, забегая вперед, — книга о человеке, вершащем самосуд. <...> КОСТЯ — рассказ о второй половине 30-х годов, когда Симонов делал первые шаги в литературе, когда, после появления «Генерала», он начал, несмотря на очень юные еще годы, быстро обретать славу и будущее казалось чередою головокружительных приключений и побед. <...> Но тут я ловлю себя на том, что, наверное, не одного лишь стиля интересами руководствовался Борис Панкин, задавая рассказу столь стремительный скоростной режим. <...> Отсекая и сводя к пунктиру боковые линии, он начинает прокладывать магистраль жизненного пути, делает первые шаги к источникам жизненной драмы писателя и литературного <...>