Летом 1993 года я предложил несколько своих гипотез, и прот. <...> Глеб Каледа, со - всем недавно покинувший, к сожалению этот мир, обратил мое внимание на существенность этого во - проса и рекомендовал заниматься им дальше. <...> Интересно, однако, что часто раскольничье сознание не сомневается в неповрежденности вероисповедания и оппонента, а следовательно, мы можем позволить себе осторожную гипотезу, что, ка к правило, причины раскола лежат вне вероучения. <...> Второй стереотип - это социальная модель раскола в отличие от социальной модели ереси. <...> Факт раскола признается обеими сторонами, но каждая виноватит сторону противоположную, в то время, как в исторических ситуациях со многими ересями на обвинение не обязательно следует взаимное и не обязательно признается факт наличия ереси у оппонента. <...> Взаимные обвинения в ереси - это не стереотип всей церковной истории. <...> Из социальной модели раскола можно позволить себе тоже осторожную гипотезу, что часто в ситуации, приводящей к расколу, виноваты обе стороны, хотя, разумеется, далеко не всегда это так. <...> Вооружившись этими двумя стереотипами и двумя осторожными и, повторяю, не универсальными гипотезами, посмотрим на саму культурологию. <...> Пе - реходность может быть политического свойства, - распад ведущих держав мира. <...> Донатистский раскол падает на эпоху, когда империя (тогда это - весь цивилизованный мир) становится христианской, общество, в основном, становится христианским, и м ы можем говорить на протяжении III-I V вв. о пребывании средиземноморского мира в культуре античного христианства. <...> Раскол между константинопольской и римской кафедрами в патриаршество святителя Фотия Цареградского - это чрезвычайно интересная культурологически эпоха. <...> За время иконоборчества окон - чательно сложились и ощущались две культуры в христианском мире (а больше уже не одна): западное и восточное христианство. <...> Само иконоборчество, конечно, содержит в себе еретический материал, вне всякого <...>