Сургучев далек от всякой политической тенденции, от желания идеализировать прошлое или клеветать на него. <...> Его прежде всего интересует художественная правда — правда о детской душе. <...> Так, Александр III для него не «оплот реакции», не «миротворец», а «не мал человек, под потолок .ростом», т. е. такой, каким его воспринимал маленький Володя О л ленгран, вьгросший на сказках горничной Аннушки. <...> «Детство Николая II» не историческое исследование, даже не художественная биография, стремящаяся запечатлеть развитие будущего императора всероссийского. <...> Это отдельные зарисовки, вырванные из закоулков детской памяти, это повесть о детских душах в золотом дворце, это — картинка быта и уклада, навсегда канувшего в вечность, в которых рос последний № 18 росшйский самодержец. <...> По отношению к этому быту автор находит теплые, задушевные тона, но преобладает не униссонное умиление, а живой контраст подлинно человеческого — детских игр, забав Hjoaopчений и другого, поверхностного, из чего создается сложная пирамида внешних условностей. <...> Над книгой нависло страшное четверостишие: «Мы малодушны, мы коварны, Бесетьвдны, злы, неблагодарны, Мы сердцем хладные скопцы, Клеветники, .рабы, глупцы. » — не даром оно приводится в начале и конце. <...> Но эта минорная рамка только подчеркивает поэтичность этой повести о детской душе, об ушедшем в одних образах, но всегда воскресающем в других — подлинно человеческом. <...> А Новое зрение Зрителя, а не жизнь в действительности изображает искусство. <...> . Оска р Уайльд «Будет новое небо и новая земля», а ^царство Божие внутри нас» — так учит нас христианство, давшее жизнь и нашей сегодняшней культуре. <...> Но если «царство Божие внутри нас,» то и это «новое небо» тоже внутри и дается «-каждому по делам его», а вернее — по зрению его. <...> У всякого свое зрение, у всякого свой мир, свое восприятие, свое проникновение в суть вещей. <...> В этом художник отличается от не-художник а: у него всегда свое-особенное, а не просто свое <...>