С точки зрения методологической, впрочем, есть некое достоинство у всех этих мертворожденных языковых уродцев и дебилов - они с легкостью и готовностью дружно выстраиваются в две разные колонны: с одной стороны - бело-розовые паиньки, трудяги и скромняги «новая мирная инициатива», «свет надежды», «горячий стан», «вести с полей», с другой - мрачные, насупленные, с ножом в кулаке и пистолетом в кармане «фальшивка за фальшивкой», «террор, порожденный террором», «угроза миру». <...> 100 Миф отвоевывал свои позиции и утверждался на них оружием фразеологии, стремительно окукливавшейся в советский язык. <...> Немецкий еврей Виктор Клемперер, специалист по французской литературе XVIII века, в годы нацизма, естественно, потерял работу в университете. <...> 29 октября 1933 года, через несколько месяцев после прихода Гитлера к власти, Клемперер размышляет над тем, включать ли слова «эмигрант» и «концентрационный лагерь» в лексикон гитлеровского языка. <...> «Я слышал это слово мальчишкой,-вспоминает Клемперер,-в годы бурской войны оно означало места, где англичане содержали захваченных буров. <...> Клемперер ошибался - впрочем, его ошибка не столько филологического, сколько политического свойства. <...> Ее автор, Юлий Марголин, гражданин Палестины, имел несчастье незадолго до начала второй мировой войны приехать в Польшу навестить своих родителей. <...> В послесловии к книге Марголин опровергает предположение Клемперера, обращаясь к своему читателю: «Не сделай ошибки и не путай советских лагерей с гитлеровскими. <...> Надежда Мандельштам называет это «диффузией, взаимопроникновением тюрьмы и внешнего мира». <...> » А ведь все эти слова пришли из лагерного языка. <...> Поражает и функциональная неизменностьили неизменная функциональность-понятий в этой области: в 10-е годы нашего века возник «столыпинский вагон» или попросту «Столыпин». <...> В 1947 году Юлий Марголин информирует своего читателя, проживающего на Западе: «столыпинский вагон - это тюрьма на колесах». <...> А в 1983 <...>