Иван Алексеевич Бунин
НА ДАЧЕ
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского. <...> Дом не походил на дачный; это был обыкновенный деревенский дом, небольшой, но удобный и
покойный. <...> Петр Алексеевич Примо, архитектор, занимал его уже пятое лето. <...> На даче жила его жена, Наталья Борисовна, и младший сын, Гриша. <...> Старший,
Игнатий, только что кончивший курс в университете, так же, как и отец, появлялся на даче гостем: он
уже служил. <...> Заспанный, свежий и здоровый, в сером шелковом картузе, в широком костюме из легкой
материи, Гриша вышел в гостиную, перекинул через плечо мохнатое полотенце, захватив стоявший в
углу крокетный молоток, и, пройдя переднюю, отворил дверь на улицу, на пыльную дорогу. <...> Синеватые леса темнели по долине; светлой, местами алой сталью блестела река в камышах и высокой
луговой зелени; кое-где с зеркальной воды снимались и таяли полосы серебряного пара. <...>
- Григорий Петрович! - крикнул чей-то голос с берега. <...> Это был Каменский, "толстовец", как его называли на
дачах. <...> - Вы придете сегодня? - крикнул Каменский, снимая картуз и вытирая лоб рукавом замашной
рубахи. <...> - Разве в город только ездят? - снова перебил Каменский. <...> - Тогда до свидания! - крикнул Гриша и подумал: "Правду говорит Игнатий - психопаты! <...> Вода мягко, упруго сжимала и качала тело, и приятно было чувствовать под ногами
жесткий песок и раковины... <...> Когда же Гриша вышел на балкон, сел за накрытый стол и, покачиваясь на передних ножках
стула, стал, слегка расширяя ноздри, медленно пить молоко, в тишине дома раздался томный голос
Натальи Борисовны:
- Гарпина! <...> Наталья Борисовна, полная женщина лет сорока, сидела на постели и, подняв руки, подкалывала
темные густые волосы. <...> На ночном
столике возле свечки тикали часики и лежала развернутая книжка "Вестника Европы",
- Да как же, право! - добавила Наталья Борисовна еще ласковее. <...> III
"Опять день, опять долгий день <...>
На_даче.pdf
Иван Алексеевич Бунин
НА ДАЧЕ
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского.
I
Окна в сад были открыты всю ночь. А деревья раскидывались густой листвой возле самых окон,
и на заре, когда в саду стало светло, птицы так чисто и звонко щебетали в кустах, что отдавалось в
комнатах. Но еще воздух и молодая майская зелень в росе были холодны и матовы, спальни дышали
сном, теплом и покоем.
Дом не походил на дачный; это был обыкновенный деревенский дом, небольшой, но удобный и
покойный. Петр Алексеевич Примо, архитектор, занимал его уже пятое лето. Сам он больше бывал в
разъездах или в городе. На даче жила его жена, Наталья Борисовна, и младший сын, Гриша. Старший,
Игнатий, только что кончивший курс в университете, так же, как и отец, появлялся на даче гостем: он
уже служил.
В четыре часа в столовую вошла горничная. Сладко зевая, она переставляла мебель и шаркала
половой щеткой. Потом она прошла через гостиную в комнату Гриши и поставила у кровати большие
штиблеты на широкой подошве без каблука.
Гриша открыл глаза.
- Гарпина! - сказал он баритоном.
Гарпина остановилась в дверях.
- Чого? - спросила она шепотом.
- Поди сюда.
Гарпина покачала головой и вышла.
- Гаприна! - повторил Гриша.
- Та чого вам?
- Поди сюда... на минутку.
- Hе пiду, хоч зарiжте!
Гриша подумал и крепко потянулся.
- Ну, пошва вон!
- Бариня загадали вчора спитать вас, чи поОдете у город?
- А дальше?
- Казали, щоб не Оздили, бо барин cьoгoлнi прыОдуть.
Гриша, не отвечая, обувался.
- Повотенце? - спросил он громко.
- Та на столi - он! Не збудiть бариню...
Заспанный, свежий и здоровый, в сером шелковом картузе, в широком костюме из легкой
материи, Гриша вышел в гостиную, перекинул через плечо мохнатое полотенце, захватив стоявший в
углу крокетный молоток, и, пройдя переднюю, отворил дверь на улицу, на пыльную дорогу.
Дачи в садах тянулись направо и налево в одну линию. С горы открывался обширный вид на
восток, на живописную низменность. Теперь все сверкало чистыми, яркими красками раннего утра.
Синеватые леса темнели по долине; светлой, местами алой сталью блестела река в камышах и высокой
луговой зелени; кое-где с зеркальной воды снимались и таяли полосы серебряного пара. А вдали широко
и ясно разливался по небу оранжевый свет зари: солнце приближалось...
Легко и сильно шагая, Гриша спустился с горы и дошел по мокрой, глянцевитой и резко
пахнущей сыростью траве до купальни. Там, в дощатом номере, странно озаренном матовым отсветом
воды, он разделся и долго разглядывал свое стройное тело и гордо ставил свою красивую голову, чтобы
походить на статуи римских юношей. Потом, слегка прищуривая серые глаза и посвистывая, вошел в
свежую воду, выплыл из купальни и сильно взмахнул руками, увидав, что на горизонте чуть-чуть
показавшееся солнце задрожало тонкой огнистой полоской. Белые гуси с металлически-звонкими
криками, распустив крылья и шумно бороздя воду, тяжело шарахнулись в тростники. Широкие круги,
плавно перекатываясь, закачались и пошли к реке...
Стр.1