По пова продолжает обсуждение мотива «крик осла», демон стрируя, к какой смысловой и жанровой традиции под ключился Достоевский. <...> «ТЫ НЕ БОГ, ТЫ ОСЕЛ, НО ТЫ НЕСЕШЬ БОГА» Архитектоника краха князя Мышкина Князь Мышкин потерпел крах. <...> Доктор Шнейдер был бессилен: Евгению Павловичу Радомскому, навещавше 167 му князя, он не говорил пока прямо о «неизлечимости», но делал «самые грустные намеки» на «совершенное по вреждение умственных органов» своего пациента1 ложение впавшего в идиотизм философа, еще недавно приехавшего изза границы с мыслью поучать, было на столько жалко, что Лизавета Прокофьевна, увидав кня зя в его нынешнем состоянии, заплакала «от всего серд ца» и все ему простила. <...> Впрочем, в идейной структуре романа крах князя Мышкина — событие слишком значительное, чтобы, по добно Лизавете Прокофьевне, поддаться сентименталь ному искушению и интерпретировать финал как повод все простить, пристрастно раскритиковать заграницу и вдоволь, порусски, поплакать «над этим бедным». <...> Выпирающая избыточность в описании больного и униженного состояния князя лишь подчеркивает: мысль Достоевского глубже и радикальнее «комнатного пред ставления о духовном» и отнюдь не выводима из непо средственных эмоциональных реакций его героев. <...> Во время застольной беседы у Епанчиных, после рас сказа о крике осла, пробудившем его к новой жизни, князь с обезоруживающей непосредственностью объясняется в Роман «Идиот» цитируется по изданию: Достоевский Ф. М. <...> И дальше, как будто в шутку, уподобляет осла человеку: «А я всетаки стою за осла: осел добрый и полезный человек». <...> В ответ Лизавета Прокофьевна, принимая игру, сравнивает с ослом самого князя («А вы добрый князь?») и тут же смущается своей неловкости: «Опять этот проклятый осел подвернулся: я о нем и не думала! — вскрикнула генеральша. <...> » Уподобление князя ослу, сделанное во время первой словесной притирки Лизаветы Прокофьевны и ее бедно го <...>