М. Ю. Лермонтов
ПРЕДИСЛОВИЕ
Крымско-готский язык известен по единственной письменной фиксации, осуществленной в 1560–1562 гг. фламандским дипломатом-гуманистом Ожье Гисленом де Бусбеком. <...> Сейчас мы наконец располагаем целым рядом
обобщающих трудов [Айбабин 1999, Харитонов 2004, Щукин 2005], по которым вполне можно судить о состоянии крымско-готской археологии. <...> В свою очередь, филологи, анализирующие крымско-готский язык,
весьма смутно представляют себе основные достижения крымской археологии. <...> В лучшем случае дело ограничивается анализом источников, а поскольку
до сих пор крымско-готским языком детально занимались лишь зарубежные
филологи, то указания на источники обычно приводятся по нескольким известным исследованиям (в частности, [Loewe 1896, Vasiliev 1936]). <...> Даже в крупных работах, посвященных крымско-готскому языку [Stearns 1978, Grønvik
1983], остается без обсуждения проблема наличия или, наоборот, отсутствия
8
Крымско-готский язык
германских реликтов в крымской топонимике и ономастике (хотя эта тема
была рассмотрена О. Н. Трубачевым [Трубачев 1989, Трубачев 1999]). <...> Стернса [Stearns 1978], основополагающего
в этой области, появился целый ряд новых трактовок материала — от новых
этимологий, предложенных в разных работах О. Н. Трубачева (ср. <...> ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНАЯ СИТУАЦИЯ В КРЫМУ
ЭПОХИ ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НАРОДОВ
И СРЕДНЕВЕКОВЬЯ <...> Проблемы археологии Крымской Готии
В настоящее время наука пополнилась рядом трудов по археологии раннесредневекового Крыма в целом и по готской проблеме в частности [Пиоро
1990, Айбабин 1999, Харитонов 2004, Щукин 2005]. <...> Общие оценки «готского следа» в Крыму колеблются от позитивных [Пиоро 1990] до весьма
сдержанных [Айбабин 1999, Харитонов 2004]. <...> В таком случае, подчеркивает исследователь, готы
V–VIII вв. в Юго-Западном Крыму носили готский костюм, а хоронили по
обрядам, свойственным либо местному «позднескифскому» населению, либо,
в большей степени, новым поселенцам — появившимся в Западном Крыму
выходцам с Востока <...>
Крымско-готский_язык.pdf
Институт славяноведения РАН
Центр славяно-германских исследований
Стр.3
УДК 811.11(09)
ББК 81.2-03
Г19
Рецензенты:
Член-корреспондент РАН Т. М. Николаева
Доктор филологических наук, профессор Е. Р. Сквайрс
Ответственный редактор серии Ф. Б. Успенский
Ганина Н. А.
Г19
Крымско-готский язык. — СПб. : Алетейя, 2011. — с. —
(Серия «Славяно-германские исследования», т. V).
288 , ил.
ISBN 978-5-91419-419-9
В монографии представлен всесторонний анализ бытования, письменной
фиксации и структурных уровней одного из германских реликтовых
языков — крымско-готского. Этот язык совершил уникальный исторический
путь — от проникновения германцев в Северное Причерноморье
в конце III в. до письменной фиксации стараниями О. Г. де Бусбека во
второй половине XVI в. Пребывание готов в Крыму — обширная проблема,
до сих пор не получившая должного интердисциплинарного освещения.
В данном исследовании обобщаются как историко-археологические, так и
лингвистические аспекты крымско-готской проблемы, а также решаются
вопросы, являющиеся смежными для истории, лингвистики и краеведения.
Книга предназначена для историков, филологов и всех, кто интересуется
историей древних германцев и Крыма.
УДК 811.11(09)
ББК 81.2-03
© Ганина Н. А., 2011
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2011
© «Алетейя. Историческая книга», 201
1
Стр.4
… Рассказам волн кочующих внимая;
А море Черное шумит не умолкая.
М. Ю. Лермонтов
ПРЕДИСЛОВИЕ
Крымско-готский язык известен по единственной письменной фиксации,
осуществленной в 1560–1562 гг. фламандским дипломатом-гуманистом
Ожье Гисленом де Бусбеком. Пребывание готов в Крыму — обширная
проблема, с давних пор привлекающая внимание ученых. Так исторически
сложилось, что в России всегда был наиболее известен ее историко-археологический
аспект, тогда как западноевропейская наука сосредоточилась на
интерпретации реликтов крымско-готского языка. Однако специфика крымско-готской
проблемы этим не ограничивается.
Еще в конце XX века, когда эта работа только задумывалась, было очевиден
некоторый разрыв между источниками, сообщающими о готах в Крыму,
и данными археологии. Свидетельства источников излагались в обобщающих
работах (ср. [Васильев 1921, 1927, Vasiliev 1936]), а результаты раскопок
и мнения археологов — в отдельных публикациях, требующих последующей
оценки специалистов. Сейчас мы наконец располагаем целым рядом
обобщающих трудов [Айбабин 1999, Харитонов 2004, Щукин 2005], по которым
вполне можно судить о состоянии крымско-готской археологии. Однако
разрыв между историко-археологической и филологической областью
по-прежнему не преодолен. Историки не обращаются к подробному анализу
крымско-готского языка — ср. обширные труды Х.-Ф. Байера и М. Б. Щукина
[Байер 2001, Щукин 2005], где по вполне понятным причинам лингвистические
проблемы не затрагиваются. Однако без рассмотрения крымско-готских
лексических данных сумма наших знаний о крымских готах всегда будет неполной.
В свою очередь, филологи, анализирующие крымско-готский язык,
весьма смутно представляют себе основные достижения крымской археологии.
В лучшем случае дело ограничивается анализом источников, а поскольку
до сих пор крымско-готским языком детально занимались лишь зарубежные
филологи, то указания на источники обычно приводятся по нескольким известным
исследованиям (в частности, [Loewe 1896, Vasiliev 1936]).
Аспекты крымско-готской проблемы, являющиеся смежными для истории,
лингвистики и краеведения, также разработаны недостаточно. Даже в крупных
работах, посвященных крымско-готскому языку [Stearns 1978, Grønvik
1983], остается без обсуждения проблема наличия или, наоборот, отсутствия
Стр.7
8 Крымско-готский язык
германских реликтов в крымской топонимике и ономастике (хотя эта тема
была рассмотрена О. Н. Трубачевым [Трубачев 1989, Трубачев 1999]).
Таким образом, исследование крымско-готских языковых реликтов представляет
значительный интердисциплинарный интерес.
Имеющиеся в настоящее лингвистические интерпретации крымско-готского
материала также требуют нового обсуждения и дополнения по целому
ряду позиций. После труда М. Стернса [Stearns 1978], основополагающего
в этой области, появился целый ряд новых трактовок материала — от новых
этимологий, предложенных в разных работах О. Н. Трубачева (ср. [Трубачев
2004]), до крайне дискуссионной книги О. Грёнвика [Grønvik 1983]. Многие
вопросы крымско-готской этимологии и фонетики до сих пор остались нерешенными,
и новые трактовки материала предлагаются в настоящей работе.
Существенно, что до сих пор в России не было ни одного лингвистического
исследования по данной теме, хотя мысли о необходимости обращения
к ней высказывались уже давно (ср. [Топоров 1983]). С целью заполнения
указанных лакун и была создана эта работа.
Исследование крымско-готского языка находится в рамках общей проблематики
изучения древнегерманских реликтовых языков (ср. [Germanische Rest- und
Trümmersprachen, 1989, Ганина 2006, Ганина 2008]). Интерпретация древнегерманских
лексических реликтов не как разрозненных осколков, но как значительных
свидетельств, в своей совокупности образующих целую сферу лингвистических
и исторических фактов, в настоящее время получила общее признание
в науке, а исследование древнегерманских реликтовых языков принадлежит
к перспективным направлениям германистики. Крымско-готский — во всех
смыслах реликтовый язык. Прежде всего, он известен в единственной и весьма
специфической письменной фиксации. Далее, он совершил уникальный исторический
путь от проникновения германцев в Северное Причерноморье в конце
III в. до письменной фиксации в XVI в. И наконец, этот язык оказался неожиданно
устойчивым и бытовал в качестве реликтового даже в позднюю эпоху.
Крымско-готский материал имеет большое значение как в собственном смысле,
так и во многих прикладных аспектах: в целях исследования германских древностей,
наблюдений над бытованием древнегерманского языка в нетипичном
окружении, равно как и для уяснения обстоятельств пребывания германцев
в Крыму и особенностей этнокультурной ситуации в этом регионе.
Автор приносит глубокую благодарность д.ф.н. профессору Е. Р. Сквайрс (Московский
государственный университет им. М. В. Ломоносова, кафедра германской
и кельтской филологии), старшему научному сотруднику ИМЛИ РАН к.ф.н.
М. Р. Ненароковой и свящ. Н. Ненарокову за предоставление ряда ценных материалов
и неизменную поддержку в работе и руководителю Центра германо-славянских
исследований Института славяноведения РАН д.ф.н. Ф. Б. Успенскому за
деятельное участие в издании книги. Особая благодарность Отделу редких книг и
рукописей Научной библиотеки МГУ им. М. В. Ломоносова и заведующей ОРКиР
И. Л. Великодной за любезное разрешение фотографирования редких изданий.
Стр.8
ГЛАВА 1.
ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНАЯ СИТУАЦИЯ В КРЫМУ
ЭПОХИ ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НАРОДОВ
И СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
1.1. Археологические данные
1.1.1. Проблемы археологии Крымской Готии
В настоящее время наука пополнилась рядом трудов по археологии раннесредневекового
Крыма в целом и по готской проблеме в частности [Пиоро
1990, Айбабин 1999, Харитонов 2004, Щукин 2005]. Общие оценки «готского
следа» в Крыму колеблются от позитивных [Пиоро 1990] до весьма
сдержанных [Айбабин 1999, Харитонов 2004]. Исследователи отмечают
парадоксальное несоответствие многочисленных сведений о Крымской Готии
и крымских готах в средневековых письменных источниках (см. 1.2)
и скудных археологических материалов [Харитонов 2004, 6, Щукин 2005,
420]. А. В. Харитонов считает даже, что последние не содержат свидетельств
о сколько-нибудь значительном присутствии готов в Крыму в средневековую
эпоху [Харитонов 2004, 6]. Однако в осмыслении М. Б. Щукина проблема
предстает более многогранной, причем важно, что археолог-практик с огромным
опытом не только знает соответствующие находки и работы, но
и может дать им адекватную оценку. Потому следующий археологический
экскурс опирается на положения его капитального труда [Щукин 2005].
Присутствие готов в Крыму археологически прослеживается на V–VIII в.
по Р. Х. В целой серии крупных могильников типа Суук-Су — Лучистое
имеются женские захоронения в «готском» костюме с парой огромных серебряных
двупластинчатых фибул с пальметками у основания пластин или
с пальчатыми фибулами на плечах, в платье, стянутом широким поясом
с массивной серебряной пряжкой или квадратной обкладкой (иногда с христианскими
сюжетами), или с так называемыми орлиноголовыми пряжками,
с серьгами, украшенными полиэдрической бусиной, со вставками камней.
По оценке М. Б. Щукина, это в целом соответствует обычаям вестготов Толедского
государства, остготов Италии времен Теодориха, остготов и гепидов
Среднего Подунавья [Щукин 2005, 420–421].
Но — и в этом исследователь видит основную археологическую проблему
— обряд погребения здесь иной, не встречающийся в Западной Европе.
Стр.9