Леонид Андреев. Город
---------------------------------------------------------------Оригинал
находится здесь: Библиотека. Леонид Андреев.
---------------------------------------------------------------Это
был огромный город, в котором жили они: чиновник коммерческого
банка Петров и тот, другой, без имени и фамилии.
Встречались они раз в год - на Пасху, когда оба делали визит в один и
тот же дом господ Василевских. Петров делал визиты и на Рождество, но,
вероятно, тот, другой, с которым он встречался, приезжал на Рождество не в
те часы, и они не видели друг друга. Первые два-три раза Петров не замечал
его среди других гостей, но на четвертый год лицо его показалось ему уже
знакомым, и они поздоровались с улыбкой,- а на пятый год Петров предложил
ему чокнуться.
- За ваше здоровье!- сказал он приветливо и протянул рюмку.
- За ваше здоровье!- ответил, улыбаясь, тот и протянул свою рюмку.
Но имени его Петров не подумал узнать, а когда вышел на улицу, то
совсем забыл о его существовании и весь год не вспоминал о нем. Каждый день
он ходил в банк, где служил уже десять лет, зимой изредка бывал в театре, а
летом ездил к знакомым на дачу, и два раза был болен инфлуэнцой - второй
раз перед самой Пасхой. И, уже всходя по лестнице к Василевским, во фраке и
с складным цилиндром под мышкой, он вспомнил, что увидит там того, другого,
и очень удивился, что совсем не может представить себе его лица и фигуры.
Сам Петров был низенького роста, немного сутулый, так что многие принимали
его за горбатого, и глаза у него были большие и черные, с желтоватыми
белками. В остальном он не отличался от всех других, которые два раза в год
бывали с визитом у господ Василевских, и когда они забывали его фамилию, то
называли его просто "горбатенький".
Тот, другой, был уже там и собирался уезжать, но, увидев Петрова,
улыбнулся приветливо и остался. Он тоже был во фраке и тоже с складным
цилиндром, и больше ничего не успел рассмотреть Петров, так как занялся
разговором, едой и чаем. Но выходили они вместе, помогали друг другу
одеваться, как друзья; вежливо уступали дорогу и оба дали швейцару по
полтиннику. На улице они немного остановились, и тот, другой, сказал:
- Дань! Ничего не поделаешь.
- Ничего не поделаешь,- ответил Петров,- дань!
И так как говорить было больше не о чем, они ласково улыбнулись, и
Петров спросил:
- Вам куда?
- Мне налево. А вам?
- Мне направо.
На извозчике Петров вспомнил, что он опять не успел ни спросить об
имени, ни рассмотреть его. Он обернулся: взад и вперед двигались экипажи,тротуары
чернели от идущего народа, и в этой сплошной движущейся массе
того, другого, нельзя было найти, как нельзя найти песчинку среди других
песчинок. И опять Петров забыл его и весь год не вспоминал.
Жил он много лет в одних и тех же меблированных комнатах, и там его
очень не любили, так как он был угрюм и раздражителен, и тоже называли
"горбачом". Он часто сидел у себя в номере один и неизвестно, что делал,
потому что ни книжку, ни письмо коридорный Федот не считал за дело. По
ночам Петров иногда выходил гулять, и швейцар Иван не понимал этих
прогулок, так как возвращался Петров всегда трезвый и всегда один - без
женщины.
А Петров ходил гулять ночью потому, что очень боялся города, в котором
жил, и больше всего боялся его днем, когда улицы полны народа.
Город был громаден и многолюден, и было в этом многолюдии и
громадности что-то упорное, непобедимое и равнодушно-жестокое. Колоссальной
тяжестью своих каменных раздутых домов он давил землю, на которой стоял, и
улицы между домами были узкие, кривые и глубокие, как трещины в скале. И
казалось, что все они охвачены паническим страхом и от центра стараются
выбежать на открытое поле, но не могут найти дороги, и путаются, и
клубятся, как змеи, и перерезают друг друга, и в безнадежном отчаянии
устремляются назад. Можно было по целым часам ходить по этим улицам,
изломанным, задохнувшимся, замершим в страшной судороге, и все не выйти из
линии толстых каменных домов. Высокие и низкие, то краснеющие холодной и
Стр.1