Ю. И. Айхенвальд
Сергей Аксаков
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/aksakovy/aihenv_serg_aksakov.html.
"Семейная хроника" и примыкающие к ней сочинения Аксакова представляют собою один из
самых уютных уголков русской литературы. Здесь раскрывается перед нами жизнь, как таковая, жизнь,
взятая в наиболее простой и скромной форме и тем не менее в отклике своего благодушного рапсода
зазвучавшая тихими звуками очарования. Они были серы, эти необразованные оренбургские помещики,
но Аксаков убедил нас, что всякая жизнь интересна и что ни одна жизнь не заслуживает смерти, ни одна
смерть не права перед человечеством и перед бессмертием. В прозе и обыденности бесцветных дней, в
однообразии быта, в механизме самодовлеющего хозяйства он увидел и показал внутреннюю красоту,
мерное дыхание человеческой души. И, расставаясь с его героями, всякий повторит его сердечные
напутственные слова:
"Прощайте, мои светлые и темные образы, мои добрые и недобрые люди или, лучше сказать,
образы, в которых есть и светлые и темные стороны, в которых есть и доброе и худое! Вы не великие
люди, не громкие личности; в тишине и безвестности прошли вы свое земное поприще и давно, очень
давно его оставили; но вы были люди, и ваша внешняя и внутренняя жизнь исполнена поэзии, так же
любопытна и поучительна для нас, как мы и наша жизнь, в свою очередь, будем любопытны и
поучительны для потомков. Вы были такие же действующие лица великого всемирного зрелища,
представляемого человечеством, так же добросовестно разыгрывали свои роли, как и все люди, и так же
стоите воспоминания. Могучею силою письма и печати познакомлено теперь с вами ваше потомство.
Оно встретило вас с сочувствием и признало в вас братьев, когда и как бы вы ни жили, в каком бы платье
ни ходили. Да не оскорбится же никогда память ваша никаким пристрастным судом, никаким
легкомысленным словом!"
Все достойны воспоминания, все мы интересны, и стоит нам только умереть, чтобы это сделалось
очевидным. Ибо после смерти близкого человека сливаются в одно целое все эти разрозненные слова,
которые он произносил на протяжении своей жизни, все эти бесчисленные проявления его незаменимой
личности, все эти мелочи, которых от привычки мы уже не замечали и которые теперь, погаснув навеки,
стали для нас особенно дорогими, осмысленными и сплелись в живой облик, полный грусти и сладости.
Нравственное творчество смерти, ее духовный синтез именно там, где она только что произвела
страшное физическое зияние, гнетущую пустоту, вызывает законченный образ, и существо, которое от
нас ушло, возвращается для нашего воспоминания в своем единстве и собранности. Жизнь рассеивает,
смерть собирает. Но не всякий умеет вспоминать. Аксаков же обладал этим даром всецело. В дневнике
его души не изгладились желанные образы родных; они никогда не стали для него чужими и мертвыми.
Он не принял смерти, с нею не примирился. Он сумел, в пожилые годы оглянувшись назад, припомнить
все детали ушедшего детства, оживить потускневшие лица и воспроизвести тембр отзвучавших голосов.
Он воскресил даже и тех, кого сам не видел, о ком только слышал из чужих родственных уст. Это не
только память ума, это больше - память сердца. Оттого предки неизменно сопутствуют Аксакову, хотя и
смягченные в своей былой резкости, отодвинутые далью годов. Надорванная Парками нить отживших
жизней осталась для него цела, потому что он победил смерть кроткой силой любви, любовного
воспоминания. В имении Багрова-отца сохранился дуб, которому насчитывали тысячу двести лет; это
характерно, и он сохранился также у Багрова-внука, ничего не теряющего, бережного хранителя
нравственной старины. Аксаков прежде всего - потомок, и среди равнодушных и забывчивых он
единственный свято блюдет культ предков. Он поддерживает связь и единство человеческих поколений.
Его душа - "страна воспоминаний".
Удержать прошлое, интимное, милое, не дать ему уйти - это, конечно, большая заслуга. Но, без
сомнения, на тихий подвиг воспоминания окажется способным только тот, у кого настоящее протекает
безбурно и бледно. Чья душа вместит страсть и полноту мгновений наряду с отчетливостью прошедших
образов? Здесь необходим выбор, и надо поступиться напряженностью настоящего, для того чтобы
остаться верным прошлому. Аксаков и был мирен, спокоен, добродушен в каждый данный момент;
оттого и далась ему памятливость чувства, нравственная археология. Он глубоко запомнил, и облики
умерших людей так выразительно обрисовались как раз на фоне его духовной тишины.
Однако не следует думать, что их изображение, по-видимому такое элементарное и
осуществленное с наименьшей затратой искусственных приемов литературы, досталось Аксакову легко.
Для того чтобы написать эти столь близкие к жизни и прямо из нее взятые фигуры, необходимо было
Стр.1