Конст. Вагинов
Труды и дни Свистонова
Конст. Вагинов. Козлиная песнь. Труды и дни Свистонова. Бамбочада
М., "Художественная литература", 1989
OCR Бычков М. Н.
Глава первая
ТИШИНА
Жена, сняв платье и захватив мохнатое полотенце, как всегда вечером, мылась на кухне. Она
брызгалась и, зажимая одну ноздрю, чихала другой. Она, подставив горсти под кран, опускала голову,
терла мокрыми ладонями лицо, запускала пальцы в бледные уши, мылила шею, часть спины, затем
проводила одной рукой по другой до плеча.
В окне виднелись: домик с освещенными квадратными окнами, который они называли коттеджем,
окруженный покрытыми снегом деревьями, недавно окрашенный в белый цвет; две стены консерватории
и часть песочного здания Академического театра с сияющими по вечерам длинными окнами; за всем
этим, немного вправо, мост и прямая улица, где помещался Молокосоюз, и красовалась аптека, и мутнела
Пряжка, впадавшая в канал Грибоедова недалеко от моря. На Пряжку выходило большое здание с садом.
Свистонов смотрел из окна на этот район, где встретились театр, Молокосоюз и аптека.
Канал протекал позади дома, а котором жил Свистонов. Весной на канале появлялись
грязечерпалки, летом -- лодки, осенью -- молодые утопленницы.
Позади канала шли улицы с трактирами, с выглядывающими из-за углов пьяными женщинами с
поврежденными лицами, глотками, издающими хрипы.
Свистонову хотелось вновь надеть студенческую фуражку с голубым околышем, галоши и выйти
в ночной город, где было Адмиралтейство со своим шпилем, Главный штаб, арка, церковь св. Екатерины,
Городская дума, здание Публичной библиотеки. Ему хотелось молодости.
За окном все уже давно скрылось, в квартире было тихо, только часы, пережившие всевозможные
переезды, но лишившиеся боя, в столовой тикали.
Свистонову снился сон:
Человек спешит по улице. Свистонов в нем узнает себя. Стены домов полупрозрачны, некоторых
домов нет, другие -- в развалинах, за прозрачными стенами тихие люди. Вот там еще пьют, за столом,
накрытым клеенкой, и глава семьи -- кустарь, отодвинув стул от стола, смотря на собственное лицо,
удлиненное самоваром, щиплет гитару, а дети, встав коленками на стул и подперев кулачками голову,
часами глядят то на лампу, то на печку, то на уголок пола. Это отдых после трудового дня.
А за другой прозрачной стеной сидит конторщик, курит трубку, придает лицу американское
выражение и часами смотрит, как дым вьется, как полусонная муха ползает по подоконнику или
напротив, в окне, через двор, человек газету гложет и ищет, нет ли еще какого-нибудь занимательного
убийства.
А там, через улицу, все вдовы собрались и судачат об интимных подробностях своей прерванной
брачной жизни.
Видит Свистонов, что он, Свистонов, уже днем за всеми, как за диковинной дичью, гонится; то
нагнется и в подвал, точно охотник в волчью яму, заглянет -- а нет ли там человека, то в садике посидит и
с читающим газету гражданином поговорит, то остановит на улице ребенка и об его родителях, давая
конфетки, начнет расспрашивать, то в мелочную лавочку тихо зайдет, осмотрит и с торговцем о политике
побеседует, то, прикинувшись человеком сострадательным, нищему гривенник подаст и его враньем
насладится, то, выдавая себя за графолога, всех известных в городе лиц объездит.
Утром, посмотрев на часы, Свистонов все позабыл. Стараясь не будить жены, полуодевшись, сел
за редактуру. Что-то такое исправил, что-то такое поправил, поспешил в писательский клуб. Там уже
сидели в шляпах и кепках и друг другу сплетни передавали и последние происшествия. Редакторша
курила, румяная и полная, за обветренным письменным столом и, читая рукопись, время от времени
Стр.1