Н. В. Успенский
А. И. Левитов
Сын тамбовского дьякона - Александр Иванович по окончании семинарского курса поступил в число
студентов Петербургской медицинской академии и был беден до такой степени, что за неимением одежды ни
разу не посетил ни одной лекции, питаясь одним черным хлебом. Однажды он вследствие сухоядения сильно
занемог и казеннокоштные студенты решились, несмотря на строгий надзор дежурных офицеров, провести его в
академическую столовую, чтобы подкрепить его силы питательной пищей. Его облачили в длиннейший
казенный сюртук и благополучно провели в столовую. Но в другой раз один из дежурных офицеров заметил
"контрафакцию" и строго запретил будущему литератору посещать казенную столовую. Не прошло и года после
поступления А.Ив. в академию, как он, по причине расстройства здоровья, сначала долго лечился в больнице, а
потом уехал на родину, откуда в скором времени отправился пешком в Москву. "Около села Молодей, -
рассказывал он, - я до того ослабел, что почти целые сутки пролежал в канаве и от голода буквально ел землю..."
В Москве ему удалось сблизиться с издателем "Зрителя" Колошиным, который, заметив блестящий талант
Левитова, поддержал его материально, и с этого времени началась литературная деятельность покойного. Из
Москвы он перебрался в Северную Пальмиру, где принимал участие во многих журналах и прославился своими
"Степными очерками". Но слабое здоровье и пристрастие к алкоголю не дали вполне развернуться его
творческим силам. Часто претерпевая суровую нужду, А.Ив. был озлоблен на весь мир, особенно на издателей и
редакторов, которых называл эксплуататорами. Энергия его к труду и литературная производительность заметно
слабели с каждым днем, хотя имя его пользовалось такой громкой известностью, что каждый новый издатель
журнала считал долгом пригласить автора "Степных очерков" к себе в сотрудники; в свою очередь, Левитов
считал необходимым "заполучить авансу, - как он выражался, - с нового эксплуататора...".
- Да с ними иначе и нельзя, - пояснял Александр Иваныч, - они строят себе дома, ездят в каретах, а наш
брат ходит чуть не на голенищах... Вон Некрасов купил себе огромное имение и соорудил винокуренный завод,
это поэт-то, оплакивающий меньших братьев!.. А сколько он выигрывает в карты в Английском клубе!..
Однажды я пришел к Некрасову часов около одиннадцати утра. Он еще спал. Смотрю, в передней на столике
перед зеркалом стоит шляпа, битком набитая радужными, из которых многие даже устилали пол. Я просто
остолбенел при виде этой картины, и когда в передней очутился лакей, сказал ему: "Послушай, Василий, я, брат,
того... ты, пожалуйста, не подумай, что я взял что-нибудь... Сочти, ради Бога, все ли деньги целы..." - "...Ну, что
их считать! У барина такая привычка: как приехал из клуба, так сейчас в постель... известное дело, по дороге-то в
спальню и теряет деньги, а ими у него набиты даже все карманы. Впрочем не беспокойтесь, барин тоже не
промах: у него все денежки сосчитаны..." - И вот эти-то богачи, - продолжал Левитов, - трясутся над жалкой
копейкой. Однажды меня застигла такая нужда, что я принужден был обратиться к Некрасову за авансом (хотя,
сказать правду, мне эти авансы неоднократно выдавались из конторы). Некрасов наотрез отказался выдать мне
25 целковых. "В таком случае, - вспылил я, - знаете, что я сделаю сейчас? Выброшусь из вашего окна на
мостовую..." - "Сделайте милость, бросайтесь!" - захрипел Некрасов и растворил окно настежь...
На склоне своей литературной деятельности Левитов навсегда переехал в Москву, где даже по временам
пробивался уроками в частных пансионах. Издатель "Будильника" Сухов предложил ему просматривать
поступавшие в редакцию статьи. Проездом через Москву я завернул в сказанную редакцию и увидал Левитова.
Он сидел за письменным столом и просматривал рукописи, с ожесточением бросая в корзинку бездарные вещи и
приговаривая:
- Всякая безграмотная тварь тоже лезет на Парнас.
- Это стихотворение тоже не пойдет, - вдруг отнесся к Левитову лакей, стоявший за спинкой
редакторского кресла, - потому что господин Вабиков сделали вот эту пометку карандашом...
- Каков скот! - мигнув по направлению к лакею, шепнул мне Левитов. - Вот тут и работай!..
Он бросил на стол какую-то объемистую рукопись, быстро встал из-за стола и обратился ко мне:
- Пойдем-ка лучше чайку попьем... Уж и надоела эта каторжная жизнь... Теперь я, знаешь ли, уехал бы в
какую-нибудь глухую-глухую деревушку, лег бы на траве под лозиной и без просыпу спал бы целых три года!
О последних днях жизни Левитова я не имею никаких сведений. Знаю только, что он умер от чахотки в
больнице и похоронен на Ваганьковском кладбище.
Впервые опубликовано: Успенский Н.В. Из прошлого. М., 1889.
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/levitov/uspenskiy_levitov.html
Стр.1