М. И. НАЗАРЕНКО
ЛИТЕРАТУРА И БИОГРАФИЯ
В РОМАНЕ Ю. Н. ТЫНЯНОВА "ПУШКИН"
Статья публикуется с разрешения автора
Оригинал здесь:М. Назаренко. Литературоведение.
Парадоксальным может показаться тот факт, что Юрий Тынянов, автор трех романов,
посвященных писателям первой трети XIX века, в своем научном творчестве не уделил достаточно
внимания проблеме включения писательской биографии в историю литературы. Напрашивается
очевидный ответ: литература и филология были для Тынянова непересекающимися (или слабо
пересекающимися) сферами деятельности. В этом же плане может быть интерпретирован неоднократно
подчеркивавшийся, в том числе самим Тыняновым, "уход" ученого в литературу.
Наиболее четко и последовательно эту мысль высказывала М. Чудакова: "Именно литературе
оставляет [Тынянов] свободное, не претендующее на роль научного суждения обращение с
внелитературными рядами - и "ближайшими", и "дальнейшими". Теоретическое осознание раздельности
дела поэта и его биографии оказалось столь сильным, что как бы тесно ни приближалось в его романах
одно к другому, как бы ни были многочисленны перебрасываемые автором мостики между этими двумя
сферами - берега не смыкаются" [Чудакова 1986: 123].
Схожим образом рассуждает и Г. Левинтон: "[...] несоотносимость жанров романа и научного
исследования" проявляется, в частности, в том, что "статья "Безыменная любовь" не только обосновывает
и подкрепляет научными аргументами гипотезу, отраженную в романе, но одновременно подчеркивает
необходимость аргументации, т.е. гипотетический характер биографической концепции, которая в
романе предстает как безусловная реальность" (курсив автора) [Левинтон 1991: 127, 129]. Афористичное
наблюдение М. Гаспарова подытоживает тему: "Первый роман Тынянова был беллетристикой,
соседствующей с наукой, второй - беллетристикой, подменяющей науку, третий - беллетристикой,
дополняющей науку" [Гаспаров 1990: 18].
Таким образом, проблема, соответственно, предстает перед нами в нескольких аспектах:
(1) является ли литературная деятельность Тынянова продолжением его научных изысканий,
(2) если да, то каково взаимодействие между ними,
и (3) какова тыняновская концепция связи между биографией и творчеством писателя.
Ответ на первый вопрос может быть только утвердительным: начиная с Б. Эйхенбаума
большинство исследователей сходится на том, что не только роман "Пушкин" можно рассматривать как
"подготовленный всем ходом научной историко-литературной работы Тынянова и органически
вытекающий из статьи "Архаисты и Пушкин"" [Воспоминания 1983: 221-222], но и проза Тынянова в
целом требует анализа как авторефлексивный опыт приложения формалистической теории к конкретному
историко-литературному материалу. При этом, однако, отнюдь не исключается возможность и
совершенно иного, так сказать, нетеоретического подхода к тыняновским текстам [Блюмбаум 2002: 1011]).
Вопрос
же о взаимодействии двух сфер творчества Тынянова не решаем абстрактно уже потому,
что однозначный ответ не учитывал бы эволюцию творчества ученого и критика. Легко можно показать,
что каждый художественный текст Тынянова воплощает решение теоретической проблемы, занимавшей
исследователя в этот период, а также соотносится с требованиями, которые Тынянов-критик ставил перед
русской литературой. В частности - и в особенности - это касается характеристики романного героя и,
шире, литературного героя вообще. Г. Левинтон [1991: 129] и А. Немзер [1991: 248-249] показали, что
образ Грибоедова в "Смерти Вазир-Мухтара" складывается на основе постулатов, сформулированных в
работах "О композиции "Евгения Онегина"", "Сокращение штатов" и "Проблема стихотворного языка", -
ни одна из которых не имеет прямого отношения к Грибоедову.
Роман "Пушкин" (1935-1943) был написан в "посттеоретический" период русского формализма,
когда опоязовцы по тем или иным причинам оставили "недодуманными" многие свои теории. "Я еще не
додумал, буду думать", - этими словами Тынянов завершил набросанный в письме к В. Шкловскому (1929
г.) проект исследования, посвященного методике новых историко-литературных исследований [Тынянов
1977: 513]. Тынянов тезисно формулирует свое понимание творческой личности: это "не резервуар с
эманациями в виде литературы и т. п., а поперечный разрез деятельностей, с комбинаторной эволюцией
Стр.1