М. И. НАЗАРЕНКО
РОМАН "ПУШКИН" В КОНТЕКСТЕ
ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКИХ РАБОТ Ю. Н. ТЫНЯНОВА
Статья публикуется с разрешения автора
Оригинал здесь:М. Назаренко. Литературоведение
"Пушкин", третий и последний роман Юрия Тынянова, не анализировался в литературоведении
так же пристально, как "Кюхля" и "Смерть Вазир-Мухтара". Связано это прежде всего с большей
традиционностью текста, который, на первый взгляд, укладывается в рамки канона "романизированных
биографий великих людей". Тем не менее, на своеобразие поэтики тыняновского "Пушкина" обращали
внимание М.Гус [6], А.Белинков [2], Вл.Новиков [13], Г.Левинтон [8]. А.Немзер [12: 252] называет роман
"понятым, пожалуй, еще хуже, чем "Смерть Вазир-Мухтара".{1}
Все эти работы объединяет традиционная в тыняноведении и очень плодотворная направленность
на анализ деформации первоисточников, проведенной автором в романе. Другими словами, "Пушкин",
вслед за "Вазир-Мухтаром", анализируется прежде всего в контексте научного творчества Тынянова. Эта
традиция восходит еще к статье Б.Эйхенбаума [4: 221-222], несмотря на то, что некоторые читатели ее
безоговорочно отрицали (П.Антокольский [4: 253-254]), а другие говорили о возможности прочтения
тыняновской прозы вне формалистического контекста (М. Ямпольский [см.: 3: 10-11]). Да и сама
взаимосвязь научного и художественного творчества Тынянова может трактоваться по-разному: если для
Б.Эйхенбаума романное изображение любви Пушкина к Карамзиной убедительнее построений статьи
"Безыменная любовь" [4: 222], то для М.Гаспарова очевидно обратное, поскольку этот исследователь
вообще числит Тынянова-литературоведа по ведомству риторики, а не науки [5: 18]. Г.Левинтон,
утверждающий принципиальную антиисторичность прозы Тынянова, полагает, что названная статья
Тынянова "не только обосновывает и подкрепляет научными аргументами гипотезу, отраженную в
романе, но одновременно подчеркивает необходимость аргументации, т.е. гипотетический характер
биографической концепции, которая в романе предстает как безусловная реальность" (курсив автора) [9:
129].
Едва ли не основной проблемой при рассмотрении этого аспекта тыняновской поэтики является
крайне слабая изученность позднего научного творчества ученого. В комментариях к сборнику "Поэтика.
История литературы. Кино" отмечено, что "стремление "впрячь" биографию в историю литературы
осталось нереализованным": в статьях 1930-х годов "проблема биографии решается Тыняновым в
традиционном источниковедческом смысле" [16: 513-514]. Не осталось незамеченным и парадоксальное,
казалось бы, методологическое сродство первой известной нам статьи Тынянова, студенческой работы о
"Каменном госте", с одной из последних его статей, "Безыменной любовью" [16: 513; 5: 13]. Значит ли
это, что Тынянов 1930-х годов вернулся в предформалистический (т.е., собственно, юношеский) период
своего творчества? Такое утверждение было бы слишком категоричным и преждевременным.
Тынянов не оставил итоговых работ, посвященных проблеме литературного героя, а если
учитывать, что эволюция ученого была "катастрофической по быстроте" (слова Тынянова о Пушкине), то
некорректным будет прямое выведение прозы 1930-х годов из статей начала 1920-х ("О композиции
"Евгения Онегина", "Сокращение штатов"). Тем не менее, еще "Вазир-Мухтар" подобные сопоставления
вполне допускает, и они были сделаны Г.Левинтоном [9: 129-130] и А.Немзером [12: 248-249]. Герой как
"объединение под одним внешним знаком разнородных динамических элементов" [16: 56], герой как
"мнимое средоточие" романа [16: 146] - эти концепты, безусловно, важны для всего беллетристического
творчества Тынянова, в особенности принимая во внимание, что писатель очень рано отказался от
первоначальной мысли о том, что в современной литературе жанром, наиболее адекватным для такого
образа героя, является авантюрный роман. {2} Поэтика Тынянова во многом складывается как результат
приложения созданной им концепции героя к "данному" жанру исторического романа.
Немаловажно, что сам термин "мнимое средоточие" заимствован Тыняновым из трактата
столетней давности - "Опыта науки изящного" А.Галича, лицейского учителя Пушкина. "Круг жизни,
раскрывающийся в эпопее, конечно, имеет нужду в средоточии, из коего разом обозреваются все явления
и формы, и сие то идеальное, мнимое средоточие есть - герой", - цитирует его слова Тынянов в статье
"Пушкин" [18: 139]. Правомерность применения этого термина к "южным поэмам" Пушкина
оспаривалась, к примеру, Ю.Манном [10: 54], однако для Тынянова важна принципиальная возможность
Стр.1