И. С. Тургенев
<Воспоминания о H. В. Станкевиче>
И. С. Тургенев. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах
Сочинения в двенадцати томах
Издание второе, исправленное и дополненное
М., "Наука", 1980
Сочинения. Том пятый.
Повести и рассказы 1853--1857 годов. Рудин. Статьи и воспоминания 1855--1859
OCR Бычков М. Н.
Меня познакомил с Станкевичем в Берлине Грановский -- в 1838-м году, в конце. До того времени
я слышал о нем мало. Помню я, что когда Грановский упомянул о приезде Станкевича в Берлин, я
спросил его -- не "виршеплет" ли это Станкевич,-- и Грановский, смеясь, представил мне его под именем
"виршеплета". В теченье зимы я довольно часто видался с Станкевичем -- но не помню, чтоб мы вместе
ходили на лекции: он брал privatissima {самым частным образом (лат.).} у Вердера -- а в университет не
ходил. Станкевич не очень-то меня жаловал -- и гораздо больше знался с Грановским и Неверовым. Я
очень скоро почувствовал к нему уважение и нечто вроде боязни, проистекавшей, впрочем, не от его
обхожденья со мною, которое было весьма ласково, как со всеми, но от внутреннего сознания
собственной недостойности и лживости. Станкевич жил в то время один -- но у него с утра до вечера
гостила одна девица, по имени Берта, недурная собой и неглупая; она в последствии времени очень плохо
кончила, сошлась с Ефремовым и была выслана из Берлина, чуть ли не за кражу. Она была довольно остра
и забавна по-берлински. Помню я одну ее остроту, переданную Станкевичем: у ней была сестра, которой
пришлось раз ночевать у Станкевича,-- Берта объявила, что она не хочет, чтобы на эту ночь была
"allgemeine Pressfreiheit" {"полная свобода печати" (нем.).}, хотя она и либералка. Станкевич любил
женский пол, но в душе был целомудрен -- особенно если сравнить его с нынешней soi-disant {так
называемой (франц.).} молодежью. Здоровье его уже тогда было плохо -- мы знали все, что он страдает
грудью, и к нему ездил д-р Баре (Barez), который обращался с ним очень дружелюбно. (Он был тогда
первым врачом в Берлине.) Впрочем, Станкевич много выходил и театр посещал часто, особенно
немецкую оперу. Тогда соперничали две певицы: Лёве и Фассманн -- признаться сказать, обе довольно
плохие. Грановский был поклонником Лёве, высокой и красивой брюнетки, Станкевич предпочитал
Фассманн, блондинку. Любимцами Станкевича были два комика: Герн и Бекманн. Герн был карикатурист
вроде Живокини; у Бекманна было много неподдельного, спокойного юмору. В характере Станкевича
было много веселости, и он любил посмеяться. Чаще всего встречал я его у Фроловых. Он почти все
вечера проводил у них. Между им и г-жой Фроловой существовало отношение весьма дружественное. Эта
г-жа Фролова (первая жена Н. Г. Фролова, урожденная Галахова) была женщина очень замечательная.
Уже немолодая, с здоровьем совершенно расстроенным (она скоро потом умерла), некрасивая -- она
невольно привлекала своим тонким женским умом и грацией. Она обладала искусством -- mettre les gens а
leur aise {вызывать у людей ощущение непринужденности (франц.).}, сама говорила немного, но каждое
слово ее не забывалось. В ней было много наблюдательности и понимания людей. Русского в ней было
мало -- она скорее походила на очень умную француженку -- un peu de l'ancien rêgime {немножко
старорежимную (франц.).}. Стефания Баденская считала ее в числе своих приятельниц -- Беттина часто
ходила к ней, хотя в душе ее побаивалась. Г-жа Фролова обходилась с Беттиной un peu de haut en bas
{немножко свысока (франц.).}. Вердер бывал у ней часто -- Гумбольдт посещал ее иногда. Я ходил туда
молчать, разиня рот, и слушать. Фролов сам никогда не вмешивался в разговор -- сидел в углу, разливал
чай, значительно мычал, поводил глазами, подергивал усы -- но не раскрывал рта. Станкевича Фролова
очень любила и уважала. Она сходилась с ним в мнениях. Впрочем, я не слыхал, чтобы она с ним
говорила о философии. Это было дело Вердера, который разговаривать не умел. Раз, по уходе Вердера, я
не мог удержаться и воскликнул: "В первый раз слышу человека!" -- "Да,-- заметила Фролова,-- жаль
только, что он с одним собой знаком". Фарнгаген (известный биограф) ходил к Фроловым -- он любил
выводить на свежую воду Беттину, которая его терпеть не могла и называла его Giftesel {ядовитый осел
(нем.).}.
Стр.1