Надежда Тэффи
Зинаида Гиппиус <...> Дальние берега: Портреты писателей эмиграции / Состав и коммент. <...> В Петербурге мы с Зинаидой Гиппиус были мало знакомы. <...> Но вплотную и пренеприятно произошла наша встреча на страницах газеты "Речь"1. <...> Это была какая-то неожиданная некрасовщина,
гражданская скорбь и гражданское негодование, столь Белому несвойственное, что некоторые места ее
казались прямо пародией. <...> Помню "ужасную" картину общественного неравенства: на вокзале
полицейский уплетает отбивную котлету, а в окне на этот Валтасаров пир смотрит голодный человек. <...> Близкое знакомство наше состоялось уже во время экзода в Биаррице. <...> Затем в Париже, после смерти Мережковского, завязалось у нас нечто вроде
дружбы. <...> Зинаида Николаевна писала мне: "Всегда ищу предлога прийти к вам". <...> Щеки накрашены в ярко-розовый цвет промокательной бумаги. <...> В молодости оригинальничала: носила мужской костюм, вечернее
платье с белыми крыльями, голову обвязывала лентой с брошкой на лбу. <...> Когда
ей предлагали папироску, из этой груды мохнатых обверток быстро, как язычок муравьеда, вытягивалась
сухонькая ручка, цепко хватала ее и снова втягивалась. <...> А мне пришлось жить в квартире без всякого отопления. <...> А в дверях стояла
французская дура и советовала всегда жить в квартирах с отоплением. <...> Зинаида Гиппиус навещала меня и всегда с остро-садическим удовольствием рассказывала, как
она каждое утро берет горячую ванну, и как вся вилла их на солнце, и она, Зинаида Николаевна,
переходит вместе с солнцем из одной комнаты в другую, так как у них есть и пустые комнаты. <...> Когда-то было ей дано прозвище "Белая Дьяволица". <...> Бывала у них в Биаррице пожилая, глуповатая дама, довольно безобидная. <...> -- Вот я знаю, какая метафизика у Дмитрия Сергеевича и какая у Тэффи. <...> -- Можно заглянуть на минутку в ваш Ларусс? <...> Любопытно было отношение Мережковских ко всякой нежити. <...> Вспоминается <...>
Зинаида_Гиппиус.pdf
Надежда Тэффи
Зинаида Гиппиус
Дальние берега: Портреты писателей эмиграции / Состав и коммент. В. Крейд. -- М.: Республика,
1994.
OCR Бычков М. Н.
В Петербурге мы с Зинаидой Гиппиус были мало знакомы. Встречались мельком на разных
собраниях. Но вплотную и пренеприятно произошла наша встреча на страницах газеты "Речь"1.
Мне поручили написать отзыв о только что вышедшей книге стихов А. Белого. Кажется, она
называлась "Пепел". Книга мне не понравилась. Это была какая-то неожиданная некрасовщина,
гражданская скорбь и гражданское негодование, столь Белому несвойственное, что некоторые места ее
казались прямо пародией. Помню "ужасную" картину общественного неравенства: на вокзале
полицейский уплетает отбивную котлету, а в окне на этот Валтасаров пир смотрит голодный человек.
Рассказываю, как удержала память, а перечитывать эту книгу желания никогда не было. Отзыв я о ней
дала соответствующий впечатлению.
Через несколько дней звонят ко мне по телефону из "Речи".
З. Гиппиус прислала статью по поводу моего отзыва, очень мною недовольна. П. Н. Милюков2
предлагает прислать мне сейчас же эту статью, чтобы я могла на нее ответить в том же номере. Это была
со стороны Милюкова исключительная ко мне любезность.
Я поблагодарила, прочла статью Гиппиус и в том же номере ответила. Ответила так зло, как со
мною редко бывало. Но столкновение это ни в ней, ни во мне обиды не оставило.
Близкое знакомство наше состоялось уже во время экзода в Биаррице. Там мы встречались очень
часто и много беседовали. Затем в Париже, после смерти Мережковского, завязалось у нас нечто вроде
дружбы. Зинаида Николаевна писала мне: "Всегда ищу предлога прийти к вам". Иногда мы
переписывались в стихах.
* * *
Зинаида Гиппиус была когда-то хороша собой. Я этого времени уже не застала. Она была очень
худа, почти бестелесна. Огромные, когда-то рыжие волосы были странно закручены и притянуты сеткой.
Щеки накрашены в ярко-розовый цвет промокательной бумаги. Косые, зеленоватые, плохо видящие
глаза.
Одевалась она очень странно. В молодости оригинальничала: носила мужской костюм, вечернее
платье с белыми крыльями, голову обвязывала лентой с брошкой на лбу. С годами это оригинальничанье
перешло в какую-то ерунду. На шею натягивала розовую ленточку, за ухо перекидывала шнурок, на
котором болтался у самой щеки монокль.
Зимой она носила какие-то душегрейки, пелеринки, несколько штук сразу, одна на другой. Когда
ей предлагали папироску, из этой груды мохнатых обверток быстро, как язычок муравьеда, вытягивалась
сухонькая ручка, цепко хватала ее и снова втягивалась.
* * *
Когда нас выселили из "Мезон Баск", Мережковским повезло. Они нашли чудесную виллу с
ванной, с центральным отоплением. А мне пришлось жить в квартире без всякого отопления. Зима была
очень холодная. От мороза в моем умывальнике лопнули трубы, и я всю ночь собирала губкой ледяную
воду, и вокруг меня плавали мои туфли, коробки, рукописи, и я громко плакала. А в дверях стояла
французская дура и советовала всегда жить в квартирах с отоплением. Я, конечно, простудилась и
слегла. Зинаида Гиппиус навещала меня и всегда с остро-садическим удовольствием рассказывала, как
Стр.1