Опекун

Нет, ради всех сокровищ света не остануся я больше в этом поганом доме. <...> Прости, Сострата! прости, моя возлюбленная Ниса! пришло вас покидать, хотя и не хочется. <...> А поговариваю я то, что я во здешнем доме больше служить не намерен. <...> Прямое мне имя Валериян, потому что так на кресте у меня вырезано. <...> Я сроду не лыгал, и что крест у меня украли, это правда, как и правда то, что я Валериян, а не Пасквин. <...> А что я и Валериян и Пасквин, так это может быть ради того, что я двойнишник. <...> Да пускай я от отца и не имею два имени и дано мне другое имя после, однако я тот же, и нрав у меня тот же, и, имев у матери в брюхе себе я собеседника, без беседы и поныне быть не могу, по присловице: каков в колыбельку, таков и в могилку; или лучше так о себе я скажу: каков вышел я из брюха, таков пойду я и во гроб, только лишь без товарища. <...> Слуги здешнего дому воры были, воры ныне, воры и впредь будут. <...> Мне сказал хиромантик то, что я по тому кресту счастлив быть могу. <...> Воры здешнего дому очень хитры, и таковы же хитры в этом, как их господин. <...> А я во здешнем доме жить больше не хочу. <...> Таким же образом, как мы поручены ему Валерий и брат его. <...> Валерий отдан был, по счастию, на воспитание приятелю отца своего, человеку разумному и богатому, после которого получил он и наследство, а о Валериане слух носится, что он украден. <...> Намнясь как были мы в день Валериева рождения у него, так он рассказывал то, что он двойнишник, и что вырезано на кресте у него, когда он родился, в доказательство, сколько ему лет, и что такая верная записка старым женщинам, которые молодятся и кокетствуют, убавляя себе бесстыдным образом лет по десятку, закрывая морщины белилами и румянами, конечно не была б угодна, и что такой же крест надет и на брата его, который с ним родился. <...> А я ныне нечаянно увидела у Пасквина едакой крест и нарочно отрезала его у него ночью, отчасти подумав, не брат ли уже <...>