Кто идет?

Наш забайкальский казачий полк, куда я перевелся, стоял близ деревни Нютхиай, где в то время находился штаб восточного отряда действующей армии. <...> Я только что приехал в Манчжурию, еще не освоился со своим новым положением, да и вы не узнали бы во мне бывшего кавалергарда: загорел, запылился в дороге, на голов манчжурская папаха, ногайка на ремне через плечо, рубашка с газырями и ножны шашки, обмотанные бечевкой, чтобы не бились на лошади. <...> К счастью, мой новый денщик из бурят хорошо говорил по-китайски, знал местность, и мы с ним благополучно добрались до "головного этапа" в Ляндянсяне. <...> Уже смеркалось, надо было заночевать и покормить лошадей на этап, но кроме чумизы и самовара здесь ничего нельзя было достать, а этапная фанза была битком набита проезжими офицерами. <...> Мой денщик, -- звали каким-то странным, бурятским именем "Хутухта", -- меня и тут выручил. <...> -- Так что, ваше высокоблагородие, здесь неподалеку есть кумирня, в ней переночевать можно! -доложил мне Хутухта. <...> Я слышал, что манчжурские кумирни в своем роде гостиницы, странноприимные дома, где останавливаются приезжие, и согласился, хотя ехать надо было верст шесть еще. <...> Ночевка на этапе мне совсем не улыбалась, а Хутухта к тому же обещал достать хорошего корма для моей лошади, не привыкшей к чумизе. <...> Впрочем, я не раскаивался, что послушал своего денщика, так как кумирня Лао оказалась очень живописным местечком. <...> Стояла она на высокой сопке, вся в завитках своих причудливых кровель, с крутой лестницей от дороги, а кругом открывался широкий вид на поля гаоляна, быстрые речки и островерхие горы Манчжурии. <...> Оказалось, что здесь расположились три наших казачьих офицера моего полка, -- сотник Астафьев. хорунжий Харченко и подъесаул князь Далибеков. <...> -- В самом деле, вы ведь наш забайкалец! --расхохотался Харченко. <...> Хутухта устроил мою походную постель в другом конце кумирни, через двор. <...> Надпись над нем гласила, как мне <...>